Анджей Сапковский - Сезон гроз
— Это и в самом деле похоже на вымысел, — сказал Геральт. — Основанный на сказке или легенде. Заколдованная и превращенная в чудовище принцесса, проклятие как наказание за инцест, награда тому, кто ее расколдует. Классика и банальность. Тот, кто это выдумал, не слишком напрягался.
— Дело, — добавила двимвеандра, — имеет очевидный политический подтекст, поэтому Капитул запретил чародеям участвовать в нем.
— Сказка или нет, но тот самый Кот в нее поверил, — рассудил Лютик. — Очевидно, что он спешил в Вызиму именно к той заколдованной принцессе, чтобы снять заклятие и заполучить обещанную королем Фольтестом награду. Заподозрил, что Геральт тоже туда собирается и захотел его опередить.
— Он ошибался, — сухо ответил Геральт. — Я не собираюсь в Вызиму. Я не намерен совать нос в политической котел. Это работа в самый раз для такого, как Брэен, который, как он сам сказал, в ней нуждается. Я не нуждаюсь. Мечи нашлись, заказывать новые не нужно. Средства к существованию у меня есть. Благодаря чародеям Риссберга…
— Ведьмак Геральт из Ривии?
— Да, — Геральт смерил взглядом стоявшего рядом чиновника с угрюмым выражением лица. — А с кем имею дело?
— Это несущественно, — чиновник задрал голову и надул щеки, стараясь казаться важным. — Существенным является судебный иск. Каковой я настоящим вам вручаю. При свидетелях. В соответствии с законом.
Чиновник вручил ведьмаку свиток бумаги. После чего вышел, не преминув одарить Тициану Фреви взглядом, полным презрения.
Геральт сломал печать, развернул свиток.
— Datum ex Castello Rissberg, die 20 mens. Jul. anno1245 post Resurrectionem, — прочел он. — В городской суд Горс Велена. Истец: компания Комплекс Риссберг. Ответчик: Геральт из Ривии, ведьмак. Предмет иска: возврат суммы в размере 1000 (тысячи) новиградских крон. Мы просим, primo: обязать ответчика Геральта из Ривии вернуть сумму в тысячу новиградских крон вместе с соответствующими процентами. Secundo: возложить на ответчика оплату судебных издержек согласно установленным правилам. Tertio: вынести решение о немедленном исполнении. Основание: ответчик обманом получил от истца, компании Комплекс Риссберг, сумму в тысячу новиградских крон. Доказательство: копии банковских переводов. Платеж был выдан как аванс за работу, которую ответчик никогда не выполнял и из злого умысла выполнять не намеревался… Свидетели: Бирута Анна Маркетт Икарти, Аксель Мигель Эспарза, Иго Тарвикс Сандовал… Ублюдки.
— Я вернула эти мечи, — Тициана опустила глаза. — И тут же накликала проблемы на твою голову. Этот блюститель меня выследил. Сегодня утром он подслушал, как я расспрашивала о тебе на паромной пристани. И сразу после этого прицепился ко мне, как репей к собачьему хвосту. Теперь я знаю, почему. Этот иск — моя вина.
— Тебе понадобится адвокат, — мрачно сказал Лютик. — Но я не советую тебе брать госпожу защитницу из Керака. Она годится только вне зала суда.
— Про адвоката можно забыть. Обратили внимание на дату иска? Бьюсь об заклад, что уже прошли слушания и приговор вынесен заочно. И что уже конфисковали мой счет.
— Я очень извиняюсь, — сказала Тициана. — Это моя вина. Прости меня.
— Так нечего прощать, ты не виновата. А Риссберг вместе с судами пусть подавятся. Уважаемый хозяин! Еще бутыль Эст-Эст, если можно!
*Вскоре они остались единственными гостями в зале. Трактирщик, демонстративно зевая, давал им понять, что пора бы заканчивать. Первой пошла к себе Тициана, за ней вскоре последовал Лютик.
Геральт не пошел в комнатку, которую они занимали вместе с поэтом. Вместо этого он тихонько постучал в дверь Тицианы Фреви. Она открыла сразу же.
— Я ждала, — пробормотала она, потянув его внутрь. — Знала, что ты придешь. А если бы не пришел, я пошла бы тебя искать.
*Она, должно быть, усыпила его магией, иначе он, конечно, проснулся бы, когда она выходила. А вышла, скорее всего, до рассвета, еще в темноте. От нее остался запах. Нежный аромат ириса и бергамота. И чего-то еще. Розы?
На столике, на его мечах, лежал цветок. Роза. Одна из белых роз, росших во множестве в стоящем возле трактира вазоне.
*Никто не помнил, чем было это место, кто его построил, кому и для чего оно служило. За трактиром, в долине, остались руины древнего сооружения, когда-то большого и, вероятно, богатого архитектурного ансамбля. От зданий не осталось практически ничего, остатки фундаментов, заболоченные ямы, валяющиеся тут и там каменные блоки. Остальное разобрали и разграбили. Строительный материал был дорог, ничего не должно пропадать.
Они вошли под остатки разрушенного портала, некогда впечатляющей арки, ныне выглядевшей как виселица; впечатление усиливал плющ, свисающий, как отрезанная петля. Они пошли по аллейке, проложенной под деревьями. Деревья были засохшими, искалеченными и уродливыми, как будто угнетенными тяжестью висящего над этим местом проклятия. Аллейка вела к саду. Или, скорее, к тому, что некогда было садом. Кусты барбариса, дрока и вьющихся роз, вероятно, когда-то были декоративно постриженными, сегодня они представляли собой дикую и беспорядочную путаницу ветвей, колючих лоз и сухих стеблей. Из-под этой путаницы выглядывали остатки статуй и скульптур, выполненных преимущественно в полный рост. Остатки были настолько убогие, что невозможно было даже приблизительно определить, кого или что статуи изображали. Не то, чтобы это имело какое-то значение. Статуи были прошлым. Они не сохранились а, значит, перестали существовать. Остались руины, и они, похоже, будут существовать долго, руины вечны.
Руины. Памятник разрушенному миру.
— Лютик.
— Что?
— В последнее время все, что могло пойти плохо, пошло плохо. И мне кажется, что это я все испортил. К чему бы я в последнее время ни прикоснулся, все шло не так.
— Тебе так кажется?
— Мне так кажется.
— Но это вовсе нет так. Объяснений не жди. Мне надоело объяснять. А теперь жалей себя молча, очень тебя прошу. Я сейчас творю, твои стенания меня отвлекают.
Лютик присел на рухнувшую колонну, сдвинул шляпу на затылок, положил ногу на ногу, подкрутил колки лютни.
Вот свечка мигнула, огонь погас,
Коснулся и нас вдруг ветер прохладный
И в самом деле подул ветер, внезапный и сильный. Лютик перестал играть. И громко вздохнул.
Ведьмак обернулся.
Она стояла в конце аллейки, между разбитым цоколем неузнаваемой статуи и спутанными кустами засохшего кизила. Высокая, в облегающем платье. С сероватыми пятнами на голове, характерными скорее для корсаков, чем для черно-бурых лисиц. С острыми ушами и удлиненной мордой.
