Ольга Погожева - Я стану твоим врагом
Андоим замер, не доходя до открытых дверей склепа всего несколько шагов, ошарашено уставившись на нелепо яркий посреди поздней серой осени цветок. Длинный толстый стебель, сочный бутон, вызывающе распустившийся в столь неуместную для себя пору…
— Назим! — рявкнул он, разворачиваясь к начальнику охраны. — Проверьте склеп, живо!
Крупный, заросший густой рыжей бородой мужчина молча кивнул, знаком отправив двух рыцарей внутрь. Придворные зашевелились, переглядываясь пока что молча. Андоим не стал оборачиваться, прикипев взглядом к красной розе. Нет, в самом деле, чего он испугался? Цветка? Смешно… даже если этот поклонник его покойной жёнушки и объявился к ней на могилу, то кто он такой, чтобы его боялся сам король? Здесь, на открытом пространстве, где прятаться было негде, на глазах у десятка придворных, охраны…
И Ликонта.
Андоим резко развернулся, встречаясь глазами с командующим. Проклятый герцог даже не пошевелился, без улыбки встречая его взгляд, и это его непробиваемое спокойствие, граничащее с равнодушием, острые, как глыбы льда, синие глаза посеяли настоящую панику в сердце монарха — Клеветник побери, хитрый ублюдок Ликонт знал, ради чего пришёл!..
Посланные на проверку рыцари задерживались. Назим нахмурился, кивнул ближайшему охраннику, и тот прошёл к тяжёлым дверям склепа, распахивая их с неприличным месту захоронения грохотом. Гулкий свист, раздавшийся тотчас, как только нога рыцаря коснулась первой же внутренней плиты, окончился глухим влажным звуком — и вскрикнувший охранник, поскользнувшись на последней ступени, рухнул под ноги заслонившему короля Назиму. Начальник охраны пригляделся: переносица рыцаря, не защищённая открытым шлемом, оказалась разрубленной пополам и вдавленной внутрь застрявшим в черепе круглым металлическим шариком.
— Отступаем! — гаркнул Назим, разворачиваясь всем корпусом к замершим воинам…
…И разверзлась бездна.
Могильные плиты дрогнули и сдвинулись со своих мест, как по команде, выпуская на свет вначале иссиня-чёрные, в струпьях руки, а за ними — крепкие, покрытые землёй и чёрными язвами тела. Распахнулись двери склепа, выпуская наружу десятки жутких, обезображенных болезнью людей, взвыли десятками глоток показавшиеся из-за стен покойники, свистнули тетивы спущенных из-под могильных плит арбалетов — и вскрикнули подстреленные охранники, падая на землю.
— За-са-да-а-а!!! — дико заорал Назим.
За кладбищенской оградой раздались дикие крики — придворным открылся жуткий вид на вылазивших из-под земли покойников, появлявшихся из стелящегося по земле тумана тут и там, скаливших жёлтые и беззубые рты, тянущих синюшные руки к перепуганному королю. Андоим выхватил короткий меч — богато украшенная рукоять тускло блеснула в пасмурном свете осеннего солнца — и дико заозирался, оглядываясь на перегородивших единственный путь к спасительным воротам монстров.
— Ан-до-им… Ан-до-и-им…
Их оказалось много, около сотни мужчин и женщин, издававших утробные булькающие и рычащие гортанные звуки, кольцом окруживших каменную тропу с оттеснёнными к склепу королём и его телохранителями. Все они шипели, выплёвывая его имя, наступали, медленно сжимая кольцо, выкрикивали, выли, подбираясь всё ближе к побелевшему монарху.
— Ан-до-им! Андоим! Андоим!!!
Бросившиеся на подмогу стражники, охранявшие карету, резко остановились, глядя на захлопнувшиеся перед ними кладбищенские ворота, и с той же прытью поспешили назад, за надёжные борта королевской кареты, спасаясь от появившихся над каменной изгородью лучников. Стрелявшие казались настоящими исчадиями преисподней, порождениями геенны Клеветника — с ободранными лицами, сочившимися красными, синими и чёрными разводами вскрытых язв, с торчащими во все стороны полуистлевшими космами — и при их виде те из придворных, кто ещё наблюдал за жуткой сценой из-за каменной кладки, прыснули во все стороны, припуская со всех ног к ожидавшим их каретам. Отступил даже Ликонт — вскочил на коня, приподнимаясь в стременах, чтобы лучше видеть то, что происходило за оградой.
Назим метнулся к обезумевшему королю, отмахивавшемуся мечом от медленно сжимавших кольцо прокажённых, стал спиной к спине, гаркнув на оставшихся в живых воинов. Их вместе с ним осталось трое — между тем наступавшие покойники казались на зависть живыми и невредимыми. Погибшие телохранители пали не в схватке, их подстрелили прятавшиеся под могильными плитами арбалетчики, — а оставшиеся едва ли продержатся долго, учитывая свирепый огонь в глазах псевдопочивших.
— Назад, назад! — зло крикнул Андоим, беспорядочно размахивая коротким клинком. — Назим, тупой выродок, уведи нас отсюда!
Телохранитель резко дёрнул короля за руку, заставив присесть — и пущенный чьей-то умелой рукой боевой топорик вонзился в грудь одного из рыцарей, тотчас рухнувшего навзнич. Назим крутанул двуручник над головой, заставляя подобравшихся слишком близко уродцев отшатнуться назад — и увидел, как на последних двух защитников монарха набрасываются подкравшиеся покойники. Точно химеры, облепили неповоротливых, в боевых доспехах рыцарей, и почти одинаковыми движениями, плавными, отточенными, вонзили выстрелившие из грязных рукавов кинжалы в открывшиеся из-под толстых кирас незащищённые шеи.
— Стража, стража! — крикнул Андоим, безуспешно пытаясь высмотреть оставшихся у кареты воинов за захлопнувшимися кладбищенскими воротами. — Уроды!!! Нет, нет!..
Король дико заозирался, с отвращением и страхом глядя на стиснувших кольцо людей. Вот оно, страшнейшее проявление лесной хвори — чёрные язвы, свисавшие струпья, гниющая кожа — вот они, те, кого он так избегал, вот она, воплощённая ужасная смерть…
Назим глянул налево, направо — много, слишком много! Даже если он изрубит ближайшие ряды, за ними стояли свежие покойники, та самая масса, которая заставит захлебнуться даже самого лучшего воина королевства…
— Андоим!
Король затравленно оглянулся. Вышедший из склепа невысокий человек в сером плаще стоял на самой верхней ступени, так, чтобы монарх мог его видеть из-за спин прокажённых. Медленно он присел, подбирая лежавшую у порога красную розу, поднёс к лицу, полускрытому наброшенным капюшоном, и так же медленно выпрямился.
— Когда весь город накрыло дыханием смерти, — заговорил человек глухо и негромко, но из-за мигом умолкнувших покойников и упавшей среди почивших могильной тишины его слова эхом разнеслись по кладбищу, так, что к ним прислушались и слушатели по ту сторону ограды, — ты спрятался в стенах своего дворца. Ты бросил свой народ на растерзание болезни. Ты отворачивался от матерей и их детей, страдавших на улицах города, отказывался принимать посетителей, добивал страждующих и умерщвлял тех, кому ещё можно было помочь. Ты хотел остаться здоровым.
