akchisko_san1 - Рики Макарони и Старая Гвардия
— Взыскания вкатила? – предположил Эди.
— Ему придется оставаться после уроков и переписывать, — кивнул Ральф. – Для него это трагедия.
Но друзья буйного гриффиндорца сошлись на том, что так гораздо лучше. Чем меньше свободного времени у него оставалось, тем меньше он создавал головной боли.
Рики спрашивал себя, почему так. Ведь когда‑то, и вроде бы не так давно, его жизнь была простой и ясной. Раньше он считал, что каждый человек в состоянии разобраться с теми проблемами, которые встают на его пути. Он не мог свалить свою теперешнюю неуверенность на то, что его собственная загадка, над которой он бился не первый год, так и не разрешилась. Нет, похоже, что правы были взрослые: с возрастом мироощущение, в самом деле, менялось, и причем пока он замечал только худшие перемены.
Однажды Рики сидел в одиночестве и думал, сколько всего поменялось в его отношениях с друзьями. Они забросили не только рыбалку. Лео, должно быть, разучился метать лассо и бумеранг. Они так и не научились обращаться с ножами, хотя собирались. Рики знал, что друзья хранят их, скорее всего, как бесполезные сувениры. И не то, чтобы ему хотелось, чтобы они почаще пускали их в ход…
«Неужели вся взрослая жизнь заключается в том, чтобы заниматься всякой ерундой?! – вопрошал он сам себя. – Неужели переживания о том, кто как о тебе думает, и есть то, ради чего мы растем, учимся, прилагаем усилия в этой жизни? Мы забываем все стоящие занятия, наши мечты, и ради чего? Какое стремление приходит вместо этого?».
Раньше Рики неоднократно приходилось слышать, что власть портит. Возможно, с тех пор, как его друзья стали старостами, они стали распоряжаться другими учениками и слишком привыкли чувствовать себя правыми. Поэтому они никак не желали уступать друг другу – ни в том, что касалось правоты или вины их подопечных из колледжей, ни в делах более серьезных и деликатных. Да, определенно, ощущение собственной солидности не пошло им на пользу – так считал Рики.
Если раньше они были просто детьми, то теперь, стремясь получить оценки как можно лучше, пятикурсники вынуждены были задуматься о том, какое место займут в своей будущей жизни. Желание что‑то значить, о чем Рики неоднократно читал, заставляло людей бороться друг с другом за то, что они считали лучшим. При мысли об этом ему почти стало нехорошо, накатил хаос посторонних образов, но на этот раз Рики, как ни странно, сбросил их с себя довольно легко. Ему хватало неразберихи вокруг себя, чтобы еще копаться непонятно в чем. Сейчас имело значение, чтобы конфликт из‑за Доры был улажен без ущерба для дела Клуба.
Гриффиндорец среагировал слишком импульсивно, но Рики рассчитывал, что позже он остынет. Однако, когда на следующий день, почти через неделю после его ссоры с Диком, они встретились в теплицах, тот не казался образумившимся. Рики оставалось только радоваться, что Дора с Тиффани и Генри выбрали самую далекую кадку от их четверки.
Артур же ничего не мог делать, у него все валилось из рук. Рики несколько раз просил его положить резак, и сам исправлял его погрешности. Его честолюбие не вынесло бы, если бы их общая, а значит, и его работа оказалась бы безнадежно испорчена. Но просто так стоять на месте гриффиндорец не мог и был непривычно молчалив.
— До каких пор это будет продолжаться? – вспылил, наконец, Ральф.
— О Мерлин! Я и не думал, что любовь – такое тяжелое чувство, — вздохнул Артур. – Рики, мне нужна твоя помощь.
— Не представляю, что я могу сделать, — ответил Рики. На самом деле, ему не хотелось не только вмешиваться, но, тем более, отдавать предпочтение одному из друзей. Впрочем, ему уже приходилось приглашать Дору для Дика.
— Делать тебе ничего не нужно, — заверил Артур. – Только, ты ведь имеешь доступ к общей гостиной «Слизерина»…
— Ясное дело, — не мог отрицать Рики.
— И ваши девчонки сплетничают между собой, как везде. Вдруг ты услышишь что‑нибудь, ну, интересное для меня, — гриффндорец неопределенно повел плечом.
Рики подумалось, что для ученика другого колледжа в гостиной «Слизерина» говорится много интересного, но предпочел не распространяться об этом. Тем более, он отлично понял, что имел в виду Артур. Если он услышит о предпочтениях Доры… В конце концов, он не священник и не обязан хранить тайну исповеди. Артур просил его помощи, и так трепетно, что он не мог отказаться.
— Хорошо, — пообещал он, и почему‑то сразу возникло предчувствие, что он пожалеет об этом. Рики постарался как можно скорее переключиться на другое.
«Столько домашних заданий! Разве это реально выполнить за выходные?!» — подумал он, перебирая в уме прошедшую неделю.
Собственно, ему редко когда выдавалось спокойное время в школе. Но он не ожидал, что Артур будет подходить к нему каждый день. Это оказалось довольно утомительно, и уже к выходным Рики понял, что избегает его компании. Поэтому в субботу он остался в общей гостиной, а перед ужином сильно задержался, потому что ему хотелось подольше посидеть у огня с книгой – валил снег, и во всей школе стало холодно.
Зато при виде еды его словно с цепи спустили. До «Хогвартса» Рики не поверил бы, что интеллектуальное напряжение способно вытягивать из человека столько энергии. Вокруг возбужденно переговаривались, но он слышал через слово. Однако и так можно было понять: опять случилось что‑то из ряда вон выходящее.
— Чем все так взбудоражены? – спросил, наконец, Рики, прежде чем приступить к десерту.
Лео не ответил – погруженный в чтение «Пророка», он хмурил брови. Сосредоточенный взгляд свидетельствовал о том, что к написанному там он относится очень серьезно. Этому Рики удивлялся – к прессе он и дома‑то относился скептически, а после того, как познакомился с репортершей Вриттер, и вовсе перестал уважать печатное слово. Он решил не портить себе аппетит, тем более, что на столе обнаружились потрясающие пирожные.
— Поверить не могу! – прозвучало за столом «Равенкло». – Они что, совсем идиоты?
Рики отхлебнул чаю и твердо решил не обращать внимания ни на что, пока не поужинает. Пусть его то и дело отвлекали. Разнородные реплики, гудящие в Большом зале, казалось, исходят из ниоткуда.
— Да, плохи наши дела, — очередной раз вздохнул кто‑то.
Рики махнул рукой и вернулся к пирожному.
Но атмосфера нервозности и всеобщей озабоченности просачивалась сквозь блаженство взбитых сливок.
— Неслыханная наглость, — вот что узнал Рики вместе с последним глотком чай.
— Ну что, в библиотеку? – уточнил он у Лео, всем своим видом показывая, что, если ему не говорят, он и спрашивать не будет. Но друг выглядел встревоженным и намека не заметил.
— Тебе неинтересно, что происходит? – неодобрительно спросил он.
