Марина Казанцева - Нора под миром
— Послушайте, принцесса. Всё, что мне нужно: чтобы вы спокойненько сидели…
— Сидеть будешь ты, подонок, а не я.
— Сынок, ты бы обмотал ей ноги.
— Тебе такой навесят срок — мотать до крышки.
— … здесь очень скоро будут гости…
— За групповуху есть статья.
— Прошу заметить, — горько проронил Мургатый, — я не сторонник крайностей. Вы сами вынуждаете меня.
Катька сидела со связанными руками-ногами и заклеенным лепестком ртом.
— Я не питаю никаких иллюзий относительно своих внешних данных. Но и вы меня поймите. Я в нашем паучином царстве почти король, но у меня нет королевы.
Принцесса фыркнула, сумев вложить в простейший звук большую гамму выражений.
— Мне очень жаль вас принуждать. Я зря надеялся, что вы оцените моё духовное богатство. Но я вас не виню: вы слишком уж прекрасны, чтобы при том ещё быть умной. Всё решено. Здесь через час прибудут гости, все очень знатные особы. Нас с вами сочетают браком. Скажите «да» — я буду счастлив.
Мургатый отодрал липучку, принцесса плюнула в него.
— Благодарю. Считаю за согласие.
* * *— Мои друзья! — душевно обратился паук Мургатый к сонмищу чудовищ, сидящих кругом на поваленном дереве, поросшем лишайником и мхом. Банкет обещал быть пышным и всё паучиное высшее общество собралось послушать речи будущего короля. На почётном месте, в осыпавшемся и завядшем тюльпане, сидела невеста короля, принцесса-эльф. С завязанными руками и ногами, с заклеенным ртом. С незабудковой короной на голове и сердитыми глазами.
— Вы знаете, мои достойные друзья, как мало популярны пауки в нашем мире насекомых. Про нас сочиняют жестокие сказки, анекдоты и просто страшные истории. Что бы где бы ни случилось — во всём виноваты пауки. Я думаю, что надо кардинально решать задачу.
Общество одобрительно зашумело.
— Благодарю вас. Надо заметить, что мы и сами немало подаём поводов к тому, чтобы о нас плохо отзывались. Наша внешность, наши голоса, наш образ жизни — всё нелицеприятно. Никто не знает, каковы мы изнутри. Я имею в виду духовность. Мир не приемлет противоречия между внешним безобразием и внутреннею красотой. Все насекомые считают, что в насекомом всё должно быть прекрасно: и душа, и тело. А мы — изгои. Мой внутренний мир переполняет страдание. Я протестую против несправедливости судьбы! Я объявляю предрассудкам бой! И вот мой выпад против рока: я женюсь на эльфе! Я буду первым королём, сочетавшимся с прекрасным! Вы все свидетели началу новой эры!
— А принцесса согласится? — спросили свидетели.
Мургатый торопливо подбежал к принцессе и отковырял замазку от щеки.
— Скажите «да», принцесса. — шепнул он.
— Козёл. — сказала Катерина.
— Она сказала "да"! — с торжеством воскликнул паук-король, торопливо заклеивая рот невесте.
— Несите мух! — распорядился празднично приодетый Пердюк Мамонич. — Все гуляют!
* * *— Это я во всём виновата. — спотыкаясь от усталости, проговорила Наташа. — Я не уследила.
Она вместе с Жучинским тащилась по земле. Может быть, найдётся след. Но комышки почвы слишком велики. Каждая песчинка величиной с булыжник. Какие уж следы!
— Знаете, — тоже спотыкаясь, проговорил Жучинский. — Я как-то раз бывал в этом месте. Здесь неподалеку живут две сплетницы-сестры. Хорошо бы их найти.
Скорбный путь привёл двух путешественников под дерево. На осине висело старое трухлявое гнездо. Большой шар из серой бумаги с круглым входом.
— Так ваши сплетницы — лесные осы? — догадалась Платонова.
— О да. Но этого мало: у них дурной характер. Они даже со своими не уживаются. Поэтому устроились отдельно.
Наташу это нисколько не удивило.
— Грыжа, Абордажь! Вы дома? — позвал Казяв Хитинович. Никто не отвечал.
— Вот плохо-то. — вздохнул Жучинский. — Давайте хоть поедим чего-нибудь.
Горе-горем, а есть хотелось. Уставший эльф и жук-бронзовик отправились на поиски ягод, цветов, грибов — чего угодно. Неподалеку, буквально в паре минут лёту, нашёлся лесной малинник. Ягоды усыпали кусты. Два путешественника расположились рядом и стали подкрепляться.
— Что за шум? — насторожился Жучинский.
И приподнялся на ножках, вслушиваясь в звуки леса. Они были в малиннике не одни.
— Это моя ягодка! А ты на ней посидела!
— А ты на моей зачем сидела?! Я её специально покусала, чтобы было видно!
— Это я её покусала! Чтобы было видно!
— Ты всё время всё у меня перенимаешь!
— Ничего я не перенимаю! Это мои ягодки, а твои вон! Я специально черту провела!
— Нет там никакой черты! Врёшь ты всё! Черта была вот здесь! Ты её специально стёрла!
Две осы кружили, сталкивались, разлетались над сплошным морем ягод. Падали на землю, дрались там и снова лезли метить ягоды.
— Которая из них Грыжа, а какая Абордажь? — спросила тихо Наташа у жука.
Они сидели на листе черёмухового дерева, возвышавшегося посреди малинника.
— Понятия не имею. — ответил тот. — Но они всегда ругаются.
— И как с ними разговаривать?
Осы между тем устали драться и сели отдохнуть.
— Не садись на мой листок, дура! — пихнула одна другую.
— Нет, это ты, дура, на мой листок села!
— Вот это моя половина, а та твоя!
— Ты себе больше отчертила! — и бросилась перечерчивать.
— Этот луг мой вот отсюда и до той берёзы. — сказала Грыжа, сидя на земле.
— Фиг тебе. Всё время себе больше забираешь. — отвечала Абордажь. — Вот от моей ноги и до той берёзы.
— Дура.
— Дура.
— Можно подходить. — шепнул Жучинский. — Здравствуйте, девушки.
Обе осы повернули к нему мутные глаза.
— Кто это? — спросила Грыжа.
— Это жук, дура. — сказала Абордажь.
— Сама вижу, дура.
— Мы с вами знакомы, меня зовут Жучинский. — он раскланялся.
— А меня зовут Наташа.
— Кто это? — с подозрением спросила Абордажь.
— Это эльф, дура.
— Сама знаю, дура. Чего им надо?
— Мы ищем ещё одного пропавшего эльфа, немного ростом поменьше. — признался Казяв Хитинович.
— Они ищут эльфа, дура.
— Сама дура. Такого же, поменьше только.
— У нас есть подозрение, что девочку поймали пауки. — продолжал Жучинский.
— Два паука. — уточнила Наташа. — Один другого называл папашей.
— Чего это? — спросила Грыжа, оглядывая обоих подбитым глазом.
— Наверно, это про ту девчонку. — брюзгливо пробурчала Абордажь. — На ней Мургатый женится сегодня.
— Так, дура, и сказала бы. Меня на свадьбу пригласили.
