Марина Казанцева - Нора под миром
В утренний сон проникла птичья трель, а вместе с ней и чей-то разговор.
— Папаша, тащите его книзу. — проскрипел чей-то неприятный голос.
Папанин голос был ещё противнее:
— Не получается, он больно толстый. Подгрызи немного сверху.
Наташа улыбнулась сквозь сон и перевернулась на другой бок. Кто-то уже занят утренними делами.
— Кантуй помалу. — сказал противный.
— Сам знаю: взрослый.
Цветок раскрылся и в спаленку проникло солнце. Погода — лучше не бывает. Лепестки распахнулись широко, словно спешили захватить побольше солнца.
— Я как Дюймовочка в цветке! — засмеялась Наташа. Наверно, Катьке тоже эта мысль понравится.
— Казяв Хитинович! — весело крикнула она. — Катя, просыпайтесь!
Жучинский выбрался из своего цветка и заблестел на солнышке, как золотой.
— Недурно выспались, не правда ли? А где же юная принцесса?
Они начали оглядываться. В каком цветке вчера оставили спать Катьку? Наташа точно помнила, что это было рядом. Вдвоём с Жучинским они обследовали цветы. Это было совсем несложно, потому что тюльпаны уже раскрылись.
— А это что? — с испугом спросил Казяв Хитинович, указывая на стебель без цветка. На обрыве застыла капля светлого сока.
Оба были в растерянности. Ясно, что недавний разговор принадлежал как раз тем, кто срезал цветок. Причём, вместе с девочкой. Наверно, она спала и ничего не услышала.
— Ну хорошо, — рассуждала Платонова, — цветок должен раскрыться и Катька улетит. Наверняка они должны заметить, что прихватили чужого ребёнка.
— Помилуйте, принцесса. — растерянно отвечал Жучинский, — кому тут нужно срезать такой большой цветок?! И что с ним делать?
— Может, эльфы платьица себе пошили?
Жучинский не ответил. Он всполз по толстому, как дерево, стеблю наверх.
— Что это?! — испугался он. К его лапкам прилипли белесые нити. — Наташа, это были пауки!
Положение просто кошмарное. Наверно, хищники выследили трёх путешественников заранее. И это были здоровенные пауки, если сумели оторвать и унести цветок да ещё с ребёнком. Бедная девочка! Висит где-нибудь на паутине, вся обмотанная мерзкой пряжей, и плачет от ужаса.
— Жучинский, ищите следы! — в отчаянии крикнула Наташа. Надо же, спастись от ведьмы, чтобы тут же попасться паукам!
Времени было в обрез.
Они бегали вдвоём между леса стеблей и не могли обнаружить ни мельчайшего следа. Кружили над лугом, выискивая хоть малейшую примету.
— Где могут жить пауки? Как далеко они способны утащить цветок?
На все эти вопросы Казяв Хитинович только разводил лапками. Пауков тут предостаточно и все они очень разные.
— Жучинский, кажется, ваша сказка была пророческой. — горько заметила Наташа.
— О, если б так! — взрыдал жук-сказочник. — Тогда бы должен появиться принц и спасти принцессу!
* * *Сквозь сон прорывались какие-то звуки, но умаявшаяся за день Катерина не спешила просыпаться. Большой дневной перелёт вымотал ребёнка. Цветок раскачивался, трясся. А Катерине снились сны. В своих снах она летала высоко над землёй. Внизу протекали яркие луга, речка. Потом откуда-то явился принц. И вот она в белом платье и в фате. Они подлетают к сказочному дому и принц ей говорит…
Спаленка резко покачнулась и упала набок.
— Папаша, да что ж вы бухаете?! — раздался из-за жёлтой стенки спальни голос, совсем неподходящий принцу.
— Ничего не бухаю! — ответил ещё более подозрительный голос. — Держать надо было крепче!
— Эй, кто тут трогает мой домик?! — крикнула Катерина.
— А барышня проснулась. — заметил первый голос.
— Пойди, сынок, найди корону. — сказал второй. — А я пока сниму верёвки.
— Эй, кто там?! — уже требовательнее закричала Катька.
— А ты там не ори. — ответил кто-то. — А то рот заклею.
Катька принялась толкать руками упругие лепестки тюльпана. Вся спальня затряслась. Тогда девочка навалилась на стенку и цветок неожиданно покатился. Сама она упала. Лепестки не раскрывались — что-то снаружи их держало.
— Последний раз говорю! — грозно предупредила Катька. — Выпускай меня, а то в глаз получишь!
Там не ответили и с тяжёлым пыхтением медленно ставили цветок на донце. Потом лепестки раскрылись и Катька оказалась сидящей, как Дюймовочка, посреди цветка.
— Ну вот. — с довольным видом проговорил огромный паучище. — Настоящая принцесса.
В полутьме подземного жилища, под земляными сводами разыгрывалась драма. Паук Мургатый и его папаша, старый Пердюк Мамонич, гонялись за невестой.
— Ах, ты, маньяк с ногами! — ревела Катька. — Сожрать меня решил?! Я маме всё скажу, она тебя раздавит! Я Лёньку позову, он тебя иглой заколет!
При этом она ловко работала крылышками и чрезвычайно быстро удирала по переходам земляного замка от женишка и его престарелого папаши.
— К чему всё это?! — тщетно взывал паук Мургатый. — Я принцесс не ем. А эльфов и подавно. Я в самом деле на тебе женюсь!
— Ещё чего, козёл противный! — вопила Катька. — Ты меня верёвкой обмотаешь и повесишь в паутине!
— Да ты хоть послушай, я ничего ещё не объяснил!
— Ага! Сейчас! Маньяка слушать! Я пока не дура! У тебя сто сорок деток! И все сожрать меня хотят!
— Сынок! Лови её сетями!
— Да отвалите, папа! Она уже почти всё поняла! Мы почти договорились, а вы припёрлись тут с сетями!
Мизансцена номер два. Посреди слегка увядшего цветка сидела Катерина со склеенными крыльями.
— Ты за это мне ответишь. — заметила она Мургатому. — Ты думаешь, что я не знаю, что ты тут придумал? Тебя всё равно поймают. И ты за всё ответишь. Лично я дала бы тебе вышку.
— Сынок, давай заклеим ей рот. — вылез с предложением Пердюк Мамонич.
— Папаша, ваши примитивные манеры меня уже достали. Не умеете вращаться в высшем свете, так и не суйтесь в светский разговор.
— Тебе тоже светит зона. — пообещала Пердюку принцесса. — Вы в сговоре. За это дают много.
— Послушайте, принцесса… — начал снова паук Мургатый.
— Я без адвоката говорить не буду. — твёрдо заявила Катька.
— Давай заклеим…
— Сгиньте, папа!
— Вы ничего не получите за меня. У нас нет денег.
— Нет, я сейчас сойду с ума! Вы можете замолчать хоть на минуту?!
— Я говорил…
— Нет. Не могу.
— Здесь кто-нибудь ещё не потерял рассудок?!!!
— Послушайте, принцесса. Всё, что мне нужно: чтобы вы спокойненько сидели…
— Сидеть будешь ты, подонок, а не я.
— Сынок, ты бы обмотал ей ноги.
— Тебе такой навесят срок — мотать до крышки.
