Галина Ли - Своя дорога
Мне бы раскидать уродцев! Расшвырять во все стороны! Но возможности пошевелиться не было — меня оплели черными кольцами гигантские черви, вылезшие прямо из раскаленной скалы. Они продырявили плоть насквозь, протащили свои колючие тела между ребрами, сквозь руки и бедра.
Оставалось только рычать от злобы на свою беспомощность, проклиная все и всех до тех пор, пока язык не распух от жажды. Кода же он почернел и перестал умещаться во рту, я взмолился, прося воды или смерти.
Кто-то из карликов сунул под нос чашку, и теплая жидкость хлынула в высохшее горло. Но через три глотка вода превратилась в горький яд, разъедающий нутро.
Тогда я попробовал сам стать демоном, надеясь на силу второй ипостаси.
Увы, не получилось — видно мои мучители были могучими колдунами.
Сколько продлилась эта пытка, сказать не могу, я потерял счет времени. Каждая секунда жизни в этой пропитанной жаром и дымом преисподней казалась вечностью. Возможно, что минуло несколько лет, а может — всего пару часов!
Иногда в непрерывных мучениях случались передышки: откуда-то издалека долетал изумительно красивый голос — женщина пела на неизвестном мне языке что-то похожее на колыбельную. И в этот момент, повинуясь незримой певице, скалы становились холоднее, карлики прятались, а к измученному телу прорывался свежий ветерок. И даже язвы на теле болели меньше.
И тогда я проваливался в забытье и засыпал. Правда, пробуждение было ужасно — демоны находили способы доставить мучения.
Ох, если бы я только мог освободиться от оков!
Когда боль становилась совсем невыносимой, я кричал, пробуя вырваться снова и снова.
И все это время задавал сам себе вопрос — за что Ирия возненавидел меня, отправив в это страшное место? За что?!!
Наконец, в тот момент, когда мое тело почти превратилось в истлевшую головешку, способную рассыпаться на куски от неловкого прикосновения, жестокий бог спохватился, решив, что такого страшного наказания я все-таки не заслужил.
Тело скрутило знакомое чувство, и я обрел тот облик, в котором мне сам царь мертвых не страшен. В тот же момент острые шипы рассекли панцирь колючих червей, словно лезвие клинка — пергамент, давая возможность двигаться туловищу.
Я рванулся, желая уйти от боли и горя добраться, наконец, до своих мучителей… И тут же пекло исчезло, явив взору ровные стены спальни, и яркий свет.
Зрение, ослабленное ядовитым жаром, восстановилось не сразу: комната по-прежнему плыла и кружилась, из этой круговерти я с трудом выхватил сердитое бледное лицо, склонившееся надо мной. Маленькая ладошка легла прямо на шип и толкнула обратно в кровать.
Туда я не хотел, ох как не хотел! Ведь стоит лечь, как снова попаду в пекло!
Однако свободно двигаться по-прежнему не получалось — реальность тесно переплелась со сном — мои ноги оказались туго спеленаты простыней и привязаны к кровати, а с рук свисали обрывки прочного плетеного шнура, распоротого шипами.
Возразить по-человечески не получилось — язык не повиновался. Он и впрямь распух, и едва умещался во рту — поэтому я зарычал.
И тут же оттуда то со стороны послышался голос сирин:
— Ох ты, дело дрянь! Опять порвал веревки?! Придержи его, Эрхена, напоим бедняжку снадобьем!
Помню, что в тот момент удивился: «Что за глупый приказ, да разве можно меня удержать какой-то женщине?»
И рассердился на невозможную наивность волшебника, даже хотел отругать его, но не удалось, в тот момент, как я открыл рот, о зубы стукнул металл, и в горло залили теплую жидкость. Только на этот раз она оказалась не горькой, а пахла медом и липой.
Я покорно проглотил настой, чувствуя, как лекарство гасит бушующее внутри пламя.
Стало так хорошо, что я позволил себя теребить приставучему сирин, как ему заблагорассудится. Меня несколько раз повернули, меняя постель. Чистая хрусткая от крахмала ткань приятно осудила тело, и я почувствовал, что очень хочу спать. Так сильно, что не могу даже открыть глаза, чтобы глянуть — чьи же это еще руки так бесцеремонно протирают мое тело. Ведь не мог же сирин отрастить себе дополнительную пару, пока я отсутствовал.
Повторного попадания в преисподнюю, которого так опасался, не случилось, и я проснулся почти здоровым. Почти — это потому, что слабость по-прежнему удерживала в кровати, похлеще любых оков, но одновременно в душе крепла уверенность, что это ненадолго — ведь вместе с хозяином проснулся аппетит. Хотя нет, он проснулся немного раньше, еще во сне.
Я открыл глаза: приглушенный свет, исходящий от светильников спрятанных в ниши, больше не резал глаза, зато простыни снова были — хоть выжимай. Очень захотелось перебраться на соседнюю, свежую постель, но она оказалась занята. В ней спал, нет, если судить по женственному изгибу бедра и длинным светлым волосам — спала… А собственно кто это там дрыхнет?
После болезни память не желала сразу приниматься за работу, пришлось немного напрячься.
Ах, да… Драчливая находка из лавки! Эрг… Эхр… Эрхена!
Надо же… прижилась.
Я попытался встать, сопроводив это действо тихим ругательством. Его хватило, чтобы разбудить девушку. Она резко села, напряженно вглядываясь в меня, готовая сорваться с места и бежать.
Должно быть, я напугал бедняжку — за время болезни она уже привыкла к неподвижному телу, а тут…
— Прости, — из горла вырвался едва слышимый хрип. Я нахмурился, подвигал языком и попытался сглотнуть.
Странно — горло болит так, словно я сорвал голос…
Эрхену, однако, мое карканье успокоило. Более того, она буквально расцвела, словно эти сипящие звуки были пением птиц небесных. А потом девушка вскочила и выбежала из комнаты, громко крича на ходу.
О господи… лучше бы пить налила или сбегала на кухню, за едой.
Я откинулся на подушку в ожидании более здравомыслящих посетителей.
Не прошло и пары минут, как в комнату влетел сирин. Увидев меня в добром здравии, он просиял, напомнив мне парадные доспехи его величества.
— Дюс!!!
Надо же, какое короткое слово, а сколько эмоций.
— Ты жив!!!
— Вполне, а что могло быть по-другому? — криво усмехнулся и попробовал сесть.
— Не двигайтесь, Лирой, все равно не получится, поверьте мне, — добавил еще один мужской голос — в дверях стоял похудевший, но вполне живой Рис.
Молодчага Агаи! Спас таки нашего гостеприимного земляка!
За Лаланном переминалась с ноги на ногу Эрхена.
Вся честная компания собралась, не хватает только Морры.
Стоило мне вспомнить про девочку, как она явилась собственной персоной. Ужом пролезла между ног столпившихся взрослых и угнездилась на моей кровати.
