Заболотская Мария - И.о. поместного чародея. Теперь уж все
-Глазам своим не верю! Где конь? Где меч? Где одежда, в конце концов?
-Коня я потерял, меч тоже… одежда по большей части утопла в болоте, – бубнил Виро.
-Как можно потерять коня?!! Это же не дамская собачка! Что вообще произошло?
-Местные жители неправильно поняли наши намерения…
-Местные жители? Крестьяне?!! Год назад мы проехали через весь Рир, охваченный мятежами и междоусобицей! И ни разу нам не доводилось идти босыми, пусть даже кругом кипели бои! Крестьяне же боялись на нас даже поднять глаза…
-Это потому, что им не представлялась такая возможность, господин Теннонт, – попытался дать отпор Виро, но выглядело это очень жалко. – В тех селах, где мы останавливались, всегда было военное присутствие. А здесь сборщиков подати не видели лет десять… Вы не поверите, что там за глушь!
-Значит, вас чуть не убили крестьяне. Мага со здоровенным слугой и вооруженного человека благородного сословия. Крестьяне! Ладно, допустим. Но какой урон вы им причинили? Сожгли чью-нибудь хату? Приставали к поселянкам?
-Да не дай бог! – вырвалось у Виро, явно вспомнившего местных поселянок, кои в бою являли собой отличную натуру для любителей писать батальные сцены времен последнего нашествия с Северных пустошей. – Там и жечь-то нечего – местные и сами на это горазды. Ну, разве что лопату украли…
-Та-а-а-ак, – протянул Теннонт. – Моего секретаря едва не повесили крестьяне за кражу лопаты. Чудно. Чувствую, эта история будет очень популярна при эзрингенском дворе, если выйдет наружу…
-Не только за кражу, – мрачно откликнулся Виро. – Скорее, за разорение могилы и осквернение трупа.
-Не хочешь ли ты сказать, что эта полоумная девица и впрямь раскопала чью-то могилу в поисках волкодлака?
-Мало того – она его нашла.
Теннонт помолчал, затем задумчиво промолвил:
-Я, кажется, начинаю понимать логику размышлений местного бургомистра. На его месте я бы тоже постарался избавиться от нее любой ценой. Люди, которые безо всякого дополнительного вознаграждения отправляются на поиски волкодлака, да еще и находят его, обязательно станут причиной какого-либо ужасного несчастья для своего города… И что же – она и действительно использовала коня?.. А кол?
-Именно так, – подтвердил секретарь. – А видели бы, как она левитировала гроб!
-Так волкодлак уничтожен?
-Боюсь, что он необратимо пострадал еще во время левитации…
-И крестьяне после этого пытались вас порешить?
-Это странная местность, доложу я вам, господин Теннонт.
На время Теннонт примолк, наверное, пытаясь втиснуть эту историю в крайне неподходящие для нее рамки собственного мировоззрения.
-Что было дальше? – наконец произнес он, смирившись.
Тут я скрестила пальцы и забормотала: «Соври-соври-соври!», прекрасно понимая, что сейчас, вполне возможно, решается не только судьба Констана. Лгущий своему господину секретарь становился для меня последней соломинкой, потенциальным слабым звеном в непонятном пока что заговоре, где моя гибель была даже не целью, а всего лишь необходимым условием. «Ну же, не заставляй меня сожалеть, что я спасла тебя от джеров!» – умоляла я его мысленно, хотя, по чести сказать, основные сожаления по этому поводу улетучились еще ночью, когда секретарь сообщил, что у него за пазухой имеется сворованная курица – я никогда не была особо требовательна.
-А дальше мы бежали и заблудились в болоте, потеряв коня. До глубокой ночи мы шли наугад, пока не очутились у реки. К счастью, слуга нашел лодку, и остаток пути мы проделали по воде…
Я, вне себя от восторга, воздела руки к небу, а потом просто повалилась на пол, мало что соображая. Знаете, общие приключения – еще не залог дружбы, пусть даже они очень неприятны и опасны. Более того – даже лицезрение друг друга в исподнем посреди болота еще не означает взаимной симпатии, как бы того не хотелось господам сочинителям. А вот общая ложь… Общая тайна! О, да, теперь, когда секретарь выполнил мою просьбу промолчать, он вряд ли сумеет отказаться, когда я попрошу его немного разговориться.
А затем со двора донеслись певучие басовитые курлыканья с явными призывными интонациями, и я поняла, что болотницкие дамы с удвоенными силами приступили к штурму вожделенной цели, посчитав восход солнца сигналом к действию. Выглянув в окно, я убедилась в верности своих предположений – через сад, залитый искристыми утренними лучами света, шествовала нескончаемая процессия дам, наряженных в свои лучшие платья. Они торжественно несли к дому поместного чародея жертвы и дары, которые и не снились какому-нибудь богу плодородия и достатка. Я видела, как плывут к нашему крыльцу печеные гуси, поросята, горы марципанов, засахаренные фрукты и фигурные пряники, заботливо уложенные в корзины или же возлежавшие на лучших блюдах, безжалостно отлученных от парадных сервизов. Визит вежливости, который подразумевался под этой гастрономической вакханалией, грозил выйти за рамки разумного, но разве это когда-нибудь останавливало людей, которые считали, что находятся на полпути к исполнению своего самого заветного желания?.. Я была уверена, что пробудь господин Теннонт в Эсворде еще неделю, и без пары-тройки жестоких убийств особо искусных поварих дело не обойдется.
Не знаю, понимал ли полностью лжечиновник причины, по которым милейшие женщины ни свет, ни заря прибыли пожелать ему доброго утра и случайно захватили с собой «кое-какую ерунду со стола», или искренне считал, что гостеприимство в данной местности не имеет пределов, но воспользоваться ситуацией он был явно не против. Я не удивлялась этому, ибо знала, что тщеславие чародеев не имело пределов, и даже обожание непритязательных провинциалок, которых Теннонт, несомненно, в душе презирал, проливалось бальзамом на его душу, так что устоять перед искушением он не смог. До меня донеслись велеречивые благодарности, которыми он осыпал своих наивных и простосердечных поклонниц, следующие несколько минут его хором убеждали в ответ, что подобные добрососедские обычаи – сущий пустяк, который не стоит внимания, и подобным образом испокон веков здесь встречали любых гостей, даже не имевших чести состоять на королевской службе.
Поняв, что ближайшую пару часов господину Теннонту будет не до меня, как бы он не тщился, я с чистой совестью отправилась в свою комнату. Там я взяла чистую одежду (еще более истрепанную, чем та, что была безвозвратно погублена во время скитаний по болоту), полотенце, и спустилась в сад через окно, благо это было не таким уж сложным делом.
С кухни за моими передвижениями наблюдал Виро, являя собой образец бдительности и подозрительности после полученной головомойки. Но я и не надеялась, что его отношение ко мне изменится столь быстро – надо было дать ему время осознать, что убивать меня будет слегка несправедливо. И, наверное, исхитриться еще раз как-нибудь его спасти. Например, посоветовать воспользоваться баней, чтоб не слечь с жесточайшей простудой после постоянных ныряний то в болото, то в реку.
