Игорь Ковальчук - Черно-белая война
– Ну сам посуди, в большинстве своем Мортимеры живут на доходы с акций, как я, например, как Дэйн…
– Нет, меньшая часть. Очень многие мои родственники заводят свое дело. Представителям нашего клана принадлежат семь из десяти самых крупных корпораций Асгердана. Но это, в общем, не важно. Мало ли поводов…
– Хорошо, вот один из вариантов. Бизнес. Согласен, может быть, и не только. Ведь Блюстители Закона отправили нас на Черную Сторону вовсе не из-за бизнеса.
– Из-за бизнеса тоже. Ты слышал, что за время нашего отсутствия законники пытались наложить арест на наши счета? Бессмысленное действие, ведь больше восьми десятых всех наших средств находятся в обороте…
– Я не слышал. Но это не доказательство.
– Конечно. У нас уже вошло в привычку вешать на законников всех собак. Уверен, здесь они не замешаны. Законники всегда стремились манипулировать другими при помощи законодательных актов и параграфов.
– Выходка с черными – прям пример подобной деятельности, – проворчал Дэйн.
– Прекрати, брат. Это исключение. Исключение подтверждает правило.
– Не всегда, Мэл, не всегда. Порой оно становится первым сигналом, что противник решил изменить манеру поведения. Но мы увлеклись. Ты прав, у нас нет никаких признаков того, что здесь принимали участие законники. Да и насчет других кланов… Не знаю. Слишком это рискованно. И слишком не похоже на наших рафинированных и степенных патриархов. Это больше напоминает выходку какого-нибудь безумного и одинокого мага, который в этой жизни несет ответственность только перед собой. И в том, что касается Диланэй… Кому они могли помешать? И чем?
– Не представляю, если честно. Они-то как раз были самым обычным центритским кланом. Разве что очень многочисленным… Их было, по-моему, не меньше, чем Эшен Шема, а это ж не клан, а целый конгломерат.
Руин с недоумением помотал головой и машинально осушил бокал. Мысли в его голове метались, не давали ему покоя, но в единую систему представлений никак не складывались. Через мгновение он понял, что просто сильно устал. Надо было дать себе отдых, отложить решение на потом – может, за ночь без спешки обработав полученную информацию, сознание выдаст какую-нибудь идею. По крайней мере, откуда можно попробовать начать поиски.
Вселенная представлялась ему смешением темных и светлых пятен, в глубине которых тьмы едва ли не больше, чем в самой загадке. Само «проклятие младших сыновей» казалось ему абсурдным – зачем нужно накладывать такое, особенно если при этом рискуешь столь многим? Ну ладно, Диланэй просто пытались уничтожить, притом самым экономичным способом. Возможно, преследуемая цель уже увенчалась успехом и во Вселенной осталась только одна Диланэй – его мать… Кстати, Мэл ничего не сказал о том, что для женщин этого клана проклятие безвредно. Может, и его мать рано или поздно настигнет рок? Нельзя допустить такой беды.
Но проредить таким образом число Мортимеров? Кому и зачем это может быть нужно? Руин постепенно переставал понимать, что происходит. Понятно только одно – проклятие существует, и оно действует. Дэвен погиб не так давно, и если взглянуть на родовое древо (старший Арман так часто разглядывал его, что запомнил досконально), то любой может убедиться – по каждой родовой линии идет лишь одна скудная цепочка мужчин. Вот уж действительно, дочерей в каждой семье может быть сколько угодно, а сын – только один.
А это значит, что в любой момент гибель грозит ему самому, его младшему брату Дэйну – и таинственному брату его отца, Мэлдану, которого Руин еще ни разу не видел. А может, не Мэлдану, а Мэльдору? Может, второй жене Мабэйро, отправившей сына жить в область ингеминированного времени, удалось обмануть проклятие?
– Фу, что-то у меня в голове каша, – сказал он, помотав головой.
Моргана участливо смотрела на него.
– Ты сегодня во сколько встал?
– В семь утра.
– И удивляешься, что ничего не соображаешь? Иди-ка спать, братец. Тебе и завтра предстоит не самый легкий день. Я полагаю, ты сможешь все обдумать и потом.
– Верно. Торопиться некуда. К делу надо подойти с чувством, с толком, с расстановкой, – подтвердил Мэлокайн и подтолкнул Руина к двери. – Иди к жене.
– А вы?
– А мы и сами устроимся, что за вопрос. Где у тебя лежит постельное белье, я знаю. Колыбельные мне петь не надо.
– Ты уверен? – вдруг промурлыкала Моргана, обнимая мужа за шею.
Ее ласка была так неожиданна, что Руин даже смутился. Он впервые видел, чтоб сестра обнимала мужчину. Слегка порозовев, он поспешил отвернуться и почти бросился к лестнице, спиной чувствуя, что и Дэйн, не менее смущенный, ищет, куда бы просочиться.
В спальне царила полутьма, свет пробивался с улицы, сквозь щели в шторах. Арман ощупью разделся и осторожно прилег. Катрина спала так глубоко, что он был уверен – ее не потревожит. Но она вдруг шевельнулась и, сонная, прижалась к нему так же ласково и целомудренно, как только что, в столовой, Моргана обнимала Мэлокайна. Рука Руина сама погладила нежное плечо жены, с которого сползло одеяло, и рассыпанные волосы.
– Что-то случилось? – пробормотала она, не просыпаясь.
– Нет, ничего. – Он нагнулся и поцеловал ее в мочку уха. – Спи, родная.
Глава 13
Жизнь в Центре, казалось, шла своим чередом. Можно было подумать, что в этом спокойном и уравновешенном мире ничего никогда не происходило. Пожалуй, для подавляющего большинства граждан так оно и было. Изменения не затронули никого из смертных, которые составляли шестьдесят процентов населения Асгердана. Разумеется, реформы не коснулись и так называемых долгоживущих (их жизненный срок колебался от полутора сотен до трех тысяч лет, и рождались они всегда от смешанных браков: либо бессмертных со смертными, либо смертных с такими же долгоживущими) – их доля в общем количестве населения составляла приблизительно двадцать – двадцать два процента.
Меньше двадцати процентов центритов были взбудоражены Программой генетического преобразования, и далеко не в каждой бессмертной душе поселилось отвращение или страх. Добрая половина, не попав в число тех, кто обязан был теперь завести ребенка незнамо с кем, вздохнула с облегчением – и продолжила жить обыденной жизнью. Другие, попавшие под гребенку, но сумевшие заключить фиктивный или настоящий брак, чувствовали себя защищенными. В течение нескольких месяцев в Центре почти каждый день заключались браки бессмертных – неслыханное дело. Это стало настолько обыденным делом, что теперь столбцы светской хроники почти не уделяли внимания этим событиям. Заметки удостаивались лишь браки самых высокопоставленных клановых.
