Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — гроссфюрст
Сэр Вайтхолд спросил с подозрением:
— Ваша светлость, а вы?
— А я драться буду, — пояснил я, — подвиги совершать! Как специалист широкого профиля, это когда ничего не умеешь толком. Кому-то же надо охранять рубежи? А они все ширше и ширше, как морда сэра Геллермина за столом, не при нем будь сказано…
Сбоку раздался могучий голос:
— Кто тут поминает имя мое всуе?
Он прогромыхал к нам, огромный и широкий, как сарай у бабки, довольный, с сияющим, словно у полной луны лицом.
— Это я, — сказал я, — ставлю вас в пример как умелого хозяйственника! Говорю, никто, как сэр Геллермин, не умеет управляться с хозяйством так хорошо.
— Особенно за столом, — прошептал, чтобы слышали только мы, сэр Вайтхолд.
Сэр Геллермин помялся, я видел, как желание приписать заслуги себе борется с честностью, наконец сказал тяжело:
— Вообще-то я не занимался им уже лет десять. Там управителем один бывший священник, за что изгнали — не спрашивал, но деревни под его рукой процветают, налоги в срок, я получаю на все свои нужды тоже…
— Вот видите? — сказал я барону Саммерсету и сэру Вайтхолду наставительно. — Сэр Геллермин мудр, выбрал самое правильное решение. Кто лучше умеет работать — должны работать, а кто работать не умеет — руководят. А кто и руководить не умеет, тот защищает Родину и Отечество, крышует мирных работников и за подобную безопасность собирает налоги, что вообще-то те же грабежи, но уже постоянные, потому вроде и не грабежи, а налоги… Эх, учить вас, учить! Но ничего, мы еще придем к развитому и просвещенному акульему капитализму…
Сэр Геллермин поинтересовался с напряжением в голосе:
— Ваша светлость… мы тут надолго застряли?
Все трое умолкли и смотрят с ожиданием, я ощутил себя как ящерица на горячей сковородке, никто не любит длительные войны, когда далеко от дома.
— Будем стараться, — сказал я, — наладить побыстрее… Однако, что могу пообещать? Многие из вас армландцы, а у меня дом сейчас вообще за Великим Хребтом на берегу теплого южного моря, и то не поскуливаю. Ну, поскуливаю, но тихонько-тихонько, как нежный полет крокодилов. Мы не хотели этой войны! Но жизнь постоянно меняет наши замечательные и такие мудрые планы… Да и вы вообще-то влипли. Я вам, гадам, всем раздам тут земли без права передачи, куда денетесь? Будете, как и я, на два дома.
Они посерьезнели, морды вытянулись, ощутив угрозу привычному существованию. А земли в Турнедо — это серьезно, вроде чемодана без ручки, когда и нести тяжело, и бросить жалко.
Наконец сэр Геллермин вздохнул тяжело и сказал мрачным голосом, полным сочувствия:
— Ваша светлость… нам хоть близко, а вам мотаться дальше. Да и не два у вас дома, побольше наберется.
— Вот-вот, — сказал я горько, — но будем жить? И как бы жизнь ни изворачивалась, будем сверху.
Они оба умолкли и уставились на дальнюю дверь, там появился гигант, которого нельзя не заметить, пусть даже он сейчас не в полном рыцарском облачении, а только в стальной кирасе поверх изящного кафтана. Коротко оглядевшись, он двинулся через зал в нашу сторону.
Мы смотрели с интересом, я вообще впервые увидел его бездоспешным, но хорошо сшитая и подогнанная по фигуре одежда делает моложе и даже изящнее.
У помоста он преклонил колено и опустил голову.
— Сэр Клемент, — сказал я. — Встаньте и поведайте, что у вас случилось.
Он выпрямился, взгляд прям и честен, лицо спокойное, выражение достоинства струится от всей статной фигуры..
— Ваша светлость, — произнес он четко, — я готов служить дальше!
Я сказал медленно:
— А вы и так служите, когда управляете замком и землями. Платите налог, ремонтируете дороги… ну, я предполагаю, что платите. Или будете платить.
Он дождался, когда я закончил перечислять его достоинства, вообще-то очень короткий список, сказал почтительно:
— Ваша светлость, я сделал все, как вы велели. Прибыл, вступил в права хозяина, ознакомился со слугами, рабочими, осмотрел земли… Все налажено, ваша светлость, я просто побоялся вмешиваться!
Я спросил настороженно:
— Вы не упомянули вдову предыдущего хозяина…
Он развел руками:
— Ваша светлость, это удивительная женщина. Молодая и красивая, чуть полновата, но я как раз таких люблю. Управляется так, что просто чудо… Я про хозяйство, ваша светлость, не подумайте чего дурного! В постели она тоже, да, другой жены не надо, даже и думать про иную не стану.
— Так чего вы здесь?
Он выпрямился, твердо взглянул мне в глаза.
— Ваша светлость, я считаю, что вы наградили меня… слишком. Я должен послужить с вами рядом, поучаствовать в боях, потом и приму имение… ну, вообще-то я его уже принял, но сейчас оно как бы не полностью мое, я же чувствую, что вы дали мне больше, чем я заслужил, а я хоть и беден…
— …но подачки не принимаю, — закончил я за него, потому что он умолк, не в силах вымолвить эти дерзостные слова.
— Ваша светлость!
Я выставил перед собой руку ладонью вперед.
— Молчи, а то заплачу, прям зареву, весь растроганный за лучшие чувства. Другой жены, говоришь, не надо, но… оставил такое теплое гнездышко, о каком мечтал в тех суровых краях, снова облачился в доспехи, взял меч и пришел? Сэр Клемент, я всегда говорил, что настоящая доблесть к нам приходит с Севера! Вы это доказали, кому-то станет стыдно, я уверен. Ага, вон уже глазки опускают!
Из боковой двери тихонечко появился виконт Каспар Волсингейн, он вообще редко показывается во дворце после его захвата, прошел вдоль стены и поднялся к нам на помост, где остановился у моего трона, глядя неподвижными рыбьими глазами.
— Что там? — спросил я в нетерпении.
— Ничего особенного, ваша светлость, — произнес он ровным голосом, — просто мы перехватили по дороге к городу гонца из Варт Генца. Я счел, что вам будет важно поскорее услышать новости.
Я насторожился, даже сердце стукнуло в радостном ожидании.
— Надеюсь, — сказал я тихо, — новости хорошие. Давайте его сюда.
Он шепнул:
— Может быть, лучше в приватной обстановке?
Я покачал головой.
— Зачем?
— А вдруг?
— Думаю, — сказал я почти уверенным голосом, — новости благоприятные. Пусть войдет!
В зал вошел быстрыми шагами юный лорд, я узнал сэра Герарда, сына барона Валдуина, он сражался храбро при захвате пограничной крепости и вообще показал себя одним из наиболее преданных мне командиров.
Перед ним расступились, хотя и простой гонец, это видно по тому, как двигается, все лорды входят в зал важно и с величавостью, ни одного лишнего движения, а этот совершенно не думает о личном достоинстве и как выглядит…
