Татьяна Гуськова - Радуга Ллинн-Хейма
Обладатель бархатного голоса отпустил меня, проплыл мимо Яра, величаво неся рога, которым позавидовал бы любой матерый олень, и уселся на свободное место напротив меня.
– Ты ошиблась. Яр вовсе не я. Он мой сын.
– И глава деревни, – добавил кто-то из айли.
Я не отрывая глаз смотрела на одно из божеств Ллинн-Хейма. Квэнн был удивительно красив, и рога на голове не делали его смешным, а добавляли величия. Не зря же его имя переводится с древнего языка как Коронованный.
– Подожди, отец. Сейчас она будет расспрашивать тебя, зачем ты хотел ее видеть, – Яр хитро улыбнулся.
– Расспросы потом, – в каждом звуке этого голоса таилось величие. – А сейчас праздник, – Квэнн заговорщически улыбнулся. – Не пропадать же всему этому великолепию.
Айли тут же заговорили, загомонили, руки протянулись к блюдам, забулькали наливаемые в деревянные чаши напитки.
Моя чаша тоже наполнилась. Я подняла ее и принюхалась. Пахло цветами и еще чем-то, приятным и отвратительным одновременно. Пить сразу расхотелось, но не могла же я обидеть хозяев.
– Выпьем же за наших гостей! – Квэнн поднял чашу.
Айли ответили ему согласным ревом.
Я пригубила напиток. Кажется ничего, вкусно. По горлу прокатился теплый комок и пожаром разгорелся в животе. Брат с блаженной улыбкой дегустировал содержимое своей чаши.
А сумерки все больше вступали в свои права, раскрашивали серыми красками мир, стирали черты с окружающих меня лиц. Или это не сумерки виноваты. В какой-то момент мне показалось, что рука Лорина, потянувшаяся за кувшином, покрыта шерстью и имеет слишком большую кисть с четырьмя пальцами. Взвизгнув изо всех, я сил вцепилась в нее. Обладатель конечности взвыл небратовым голосом и попытался вырваться. Я оглянулась и столкнулась нос к носу с упитанным сарино. Это явно не подружка Яра.
– Сарино! – я ухватила его за отвороты жилетки и заглянула в маленькие глазки. – Ты что тут делаешь?!
– Праздноваю, – от неожиданности он сел.
– Ах, празднуешь! – первое попавшееся из боевых заклинаний всплыло в памяти, и клубком алых нитей засветилось на ладони.
– Синни! Ты что! – Лорин перехватил мою кисть, развеял заклинание. – Ты что взбеленилась?
– Да вот предателя поймала! Помнишь, как кучка этих пьяниц напоила тебя насильно до потери сознания?! Сейчас я с ним то же самое сделаю!
– Синни! Успокойся! – брат пытался отцепить меня от сарино. И тут я заметила, что мерзавец на полянке не один. Среди айли затесалась целая куча этих негодников. И как я их раньше не заметила! Над озером пронесся боевой клич вилийских магов.
Яр ухватил меня сзади за плечи.
– Тише! Тише! – юноша пытался меня успокоить. – Эти сарино тебе ничего плохого не сделали.
– Да? Правда? – я вырвалась из рук брата и Яра, потерла ноющую, кружащуюся голову. Когда это я успела так опьянеть? Да еще и с одной чаши вина. – Что-то мне нехорошо.
– Яр, проводи гостью в деревню, – сказал Квэнн.
Айли послушно поднялся.
– Я тоже, пожалуй, пойду, – Лорин помог мне подняться.
Я с ужасом почувствовала, что ноги меня почти не слушаются, да еще и тошнота к горлу подкатывает. Поскорей бы дойти до дома и хоть куда-нибудь прилечь, может тогда все вокруг не будет так качаться.
Брат вел меня очень аккуратно и не быстро, быстро я идти не могла. Он шептал что-то утешительное.
– Лорин!
– Что? – голос само участие.
– Сворачиваем вон к тем кустикам.
– Зачем?
– Надо!!!
Опершись рукой о ствол дерева, я оттолкнула брата.
– Отойди!
– Синни, я…
– Уйди, сказала!!! – и тут меня все-таки стошнило. Как же плохо! А эти двое стоят за моей спиной и переговариваются.
– Она же выпила совсем немного, – Лорин.
– Действительно странно! – Яр. – От медовой настойки обычно никому плохо не бывает.
– От медовой! – ахнул брат.
Я обернулась из последних сил, чтобы заметить его бледное лицо, искаженное ужасом. И тут мир поглотила тьма.
Глава 10
О ПРОКЛЯТЬЯХ
Разбудили меня мокрые шершавые прикосновения к лицу и отвратительный запах.
– Рыск! Уйди! – я отмахнулась и, кажется, попала по чему-то, только это не было покрыто кошачьей шерстью. Пришлось открывать глаза.
– Она пришла в себя! – надо мной нависало сморщенное личико какой-то старушки, в белые волосы которой, были вплетены янтарные бусины. Чуть поодаль виднелись лица Лорина и Яра, последний держался рукой за щеку.
– Похоже, силы к тебе вернулись, – не без ехидства заметил он.
Я огляделась. Мы находились все в том же домике, только вот за окном были не сумерки, солнце радостно сияло в зените.
Старушка убрала шершавую тряпицу, которой она обтирала мне лицо, собрала крошечные глиняные кувшинчики со стола.
– Все, я больше не нужна. Пей отвар из этих травок, вот я оставила пучок. А здесь свежезаваренный, – она кивнула на большую деревянную чашку. – Побольше гуляй. Через несколько дней все пройдет.
– Что пройдет?! – я подскочила на кровати.
Но лекарка не захотела выслушивать моих вопросов и проворно засеменила к двери. Яр отправился ее провожать.
– Что со мной? – я тревожно смотрела на брата.
– Ну, видишь ли, – потянул он.
– Говори!
– Синни. Ты очень сильно отравилась и…
– И что?!
– У тебя отвалились уши!
Я лежала не решаясь проверить наличие названной части тела.
– Синни! Ты чего! Я пошутил!
– Так бы нос в отместку и откусила, – сказала я и отвернулась к стене.
– Да, ладно. Не обижайся. Хочешь посмотреть на себя?
Так, а вот это мне уже не нравится.
– Ну! – я протянула руку за зеркальцем.
– Ты тока это… сильно не пугайся!
В зеркале отразилась какая-то жуткая образина с огромными щеками и глазами щелками. И все это вдобавок было покрыто мелкими красным пятнами. Я уронила зеркало и заплакала, уткнувшись носом в подушку.
– Синни, ты что? – Лорин растерялся. – Не переживай, скоро это пройдет. Денька через два-три.
И как я эти два-три дня жить буду?
Весь день я провалялась в кровати, отвернувшись к стене, не желая ни с кем разговаривать. Заходил Квэнн, но я только натянула одеяло на голову. Мужчины о чем-то пошептались и все ушли. Остались только Мгла и околдованный Рыск. Я тут же вскочила и, заперев дверь, сняла уздечку с кота. Зверь потряс головой, прогоняя остатки дурмана, и потерся головой о мои руки, мурлыкая изо всех сил. Волчица, видя такое безобразие, тут же ткнулась носом мне в плечо, требуя ласки и себе.
Хорошие мои. Я обняла зверят. Вам-то все равно как я выгляжу. Не то что эти… Засмеют ведь потом. Это они говорят только, что любят не за внешний вид.
