Павел Марушкин - Земля негодяев
«Во дает девчонка! — восхитился лейтенант. — В такой ситуации — и еще язвит! Бери с нее пример, не смей раскисать».
— Извинитесь?! Извинитесь?!! — взревел Господин Хрустальное Озеро. — Вы проникли сюда незваными! Повредили мое обиталище! Испортили мне настроение! Выбили мой любимый глаз!!! Проклятье, да я уестествлял людишек за куда меньшие проступки!
«Что значит «уестествлял»? Ох, я, похоже, вовсе не жажду получить ответ на свой вопрос — куда лучше было бы остаться в неведении!»
— Да вы хоть представляете себе, какое это сложное и утонченное произведение искусства — Донный Замок?! — продолжал разоряться великий эгоист. — Какой точной настройки «эго» требует баланс между жидкостями и газами, насколько хрупки эти кажущиеся незыблемыми стены…
— Ну, не так уж они и хрупки. Кубика «синей-ультра» еле хватило, а это самая мощная взрывчатка из известных мне… — отозвалась Адриадакис.
Господин Хрустальное Озеро яростно взревел. По потолку стала расползаться сеть извилистых сизых трубок. Отверстия в полу заклокотали и извергли мерзкого вида пену. Щупальца, сжимающие пленников в объятиях, свело судорогой. Костя задохнулся. Казалось, еще чуть-чуть — и начнут ломаться ребра, но великий эгоист совладал со своим гневом.
— Понимаю, понимаю… — Густой бас наполнился вкрадчивыми интонациями. — Ты рассчитываешь умереть быстро… Не надейся. Уж лучше я растяну это удовольствие — так надолго, как мне будет угодно; у меня, знаешь ли, большой опыт по этой части… Вас ждут такие муки, в сравнении с которыми даже судьба этого прохвоста, Господина Высокое Небо, покажется детской забавой… Я сейчас вынужден заняться экстренным ремонтом, но это ненадолго, уверяю — скоро я смогу уделить вам свое внимание.
При этих словах глаза великого эгоиста один за другим начали втягиваться в отверстия. Свет померк, и в помещении воцарился зеленоватый сумрак.
— Как вы думаете, что он имел в виду, говоря об уестествлении? — подал голос Марикс.
— Не знаю и знать не хочу! — отрубил лейтенант. — Скажи лучше, папашка твой нам ничем помочь не может?
— Нет.
— Он и себе-то помочь не в силах, — невесело усмехнулась Адриадакис. — Марикс, ты успел передать что-нибудь Цан-Цану?
— Осторожней, нас могут подслушивать! — вскинулся лейтенант.
— Это уже неважно, — безразлично отозвалась девушка. — Господин Хрустальное Озеро в любом случае вытянет из нас все, что мы знаем… Это даже я смогла бы, а уж его-то возможности… Так ты успел или нет?
— Не успел.
— Жаль…
— Сперва было не до того, а потом он просто подавил мое «эго»… Я сейчас ничем не отличаюсь от любого быдлянина, разве что мыслю лучше.
— Ну, и какие есть соображения? — Лейтенант поморщился: щупальца все же давили немилосердно.
— Наша дальнейшая участь будет весьма печальной, — спокойно отозвался Марикс. — Если у вас есть средства быстро покончить с собой, я рекомендовал бы ими воспользоваться.
— Увы… Я хотела как следует разозлить этого моллюска, но ничего не получилось, сами видели…
«Саныч догадается, что мы вляпались, — подумал Костя. — Только б не сунулся сдуру в этот проклятый замок! Эх, ему бы миномет! Как раз до середины озера плюху докинуть… Может, и впрямь, того — сообразят? Пулемет же соорудили этим… Шледопытам еврейским…»
— Я… Я ведь не люблю оружия, ребята. Мне надо было экипироваться как следует… А не лезть в озеро с одним ножом.
— Тебе-то как раз простительно, ты женщина…
— Не в этом дело, — грустно усмехнулась Адриадакис. — Просто я больше не… Словом, мне и так слишком много довелось им пользоваться.
— Кто же ты такая, Адриша? — уменьшительно-ласкательное прозвище соскользнуло с Костиных губ само собой. А он-то еще недавно мучился — как обращаться к девушке с таким странным и «неудобным» именем…
— Я ведь уже говорила — я специалист по подводным работам… Костенька.
— Диверсионным небось?
— Ну… Вроде того, — вздохнула девушка. — Но это все в прошлом.
— Может, расскажешь? Если выберемся отсюда, я имею в виду?
— Если выберемся… Ладно, если и впрямь выберемся — расскажу.
«Да уж, ситуевина! Десантник и диверсантка, а попались, блин, как дети малые… Вся надежда теперь на Саныча, а Саныч кто у нас? Простой опер…»
В помещении, готовом вот-вот стать камерой пыток, повисло молчание. Где-то неподалеку журчала вода, и это было единственным звуком, доносящимся извне. Каким бы образом ни осуществлял Господин Хрустальное Озеро ремонт своего замка — это делалось бесшумно.
Лейтенант изо всех сил пытался отогнать страх. Это было непросто: регрессивное поле подстегивало любые инстинкты — и удержать внутри себя вопящую от ужаса обезьяну удавалось лишь страшным напряжением воли. Стискивающие тело плети ни на секунду не ослабляли хватки, скоро каждый вздох стал отзываться болью. Счет времени Костя потерял почти сразу. Он не мог сказать, прошло двадцать минут или целый час, — когда в помещении вновь вспыхнул свет.
— Я вернулся! — жизнерадостно возвестил Господин Хрустальное Озеро; глазные капсулы вновь появились из-под потолка. — Прошу прощения за задержку. Надо было немного успокоить гостей и привести в порядок некоторые мои органы. Я ими давно не пользовался, и, если б не вы, не воспользовался бы еще очень долго… Ну-с, давайте решим, с кого мы начнем наши игры. Добровольцы среди вас есть?
Костя набрал в грудь побольше воздуха, но сказать ничего не успел. В ярко освещенный зал шагнула знакомая кряжистая фигура.
— А-адну минуточку…
Добрая дюжина глаз, каждый размером с астраханский арбуз, обратилась на капитана. На лице Сан Саныча не дрогнул ни единый мускул. Все тем же безразлично-усталым тоном «документики ваши попрошу» он осведомился:
— Господин Хрустальное Озеро?
— А ты кто еще такой?! — изумленно рявкнул великий эгоист.
— Капитан Гаргулов, российская милиция… — небрежно козырнул Сан Саныч. — Попрошу освободить незаконно удерживаемых граждан, а также некоего Господина Высокое Небо…
— Что значит «незаконно»? — Моллюск даже опешил от такой наглости. — Здесь я — закон! Я! Понимаешь ты это, ходячее недоразумение?! Откуда вы все взялись на мою головогрудь?!!
— Так что же, вы хотите сказать, что действуете на законных основа… — занудливый голос капитана умолк на полуслове: щупальца рванулись к Гаргулову, в мгновение ока спеленали его, подняли в воздух и принялись нещадно трясти.
— Как ты смеешь задавать мне вопросы! Как ты смеешь со мной разговаривать! Как ты вообще посмел здесь очутиться! Ты понимаешь, бестолочь… Ты! Пришел! Внутрь! Меня!
