Гай Гэвриел Кей - Тигана
А Алессан бар Валентин был таганским принцем крови. Это означало, если древняя легенда об Адаоне и Микаэле говорила правду, что он мог заставить чародея служить себе. Сандре не поверил в это тогда, осенью, в охотничьем домике, вспомнил Дэвин.
Это был шанс, пусть и слабый. Дэвин соображал так быстро, как еще никогда в жизни. Он повернулся к Баэрду.
— Поддержи меня, когда приедем на место, — тихо произнес он. — У меня появилась идея. — Лишь позже у него было время удивиться тому, какие перемены произошли за эти шесть месяцев. Всего шесть месяцев, от одного Поста до другого. Чтобы он так говорил с Баэрдом и чтобы его слушали…
Там действительно тек ручей, как знал или догадался Сандре. Неподалеку от его берегов они остановили повозки. Началась обычная вечерняя суета. Катриана распрягала лошадей. Дэвин собирал дрова для костра. Алессан и герцог расстилали одеяла и доставали посуду и взятые с собой припасы.
Баэрд взял лук и исчез в лесу. Он вернулся через двадцать минут, не больше, с тремя кроликами и упитанной бескрылой птицей.
— Потрясающе, — отозвался Эрлейн, стоящий рядом с Катрианой и конями. — Просто потрясающе.
— Это пойдет в уплату за вашу игру, позднее, — сказал Баэрд с одной из своих редких улыбок. Одной из улыбок, которые обычно приберегал для торговли на городских ярмарках.
Дэвин наблюдал за Эрлейном как можно незаметнее. Когда ему удавалось сосредоточить взгляд на левой руке трубадура, которая, казалось, ни секунды не остается в покое, ему казалось, что он видит странное дрожание воздуха вокруг нее.
Он ждал возвращения Баэрда, теперь время пришло.
— Ты сам, — обратился он с усмешкой к вернувшемуся охотнику, — выглядишь так, что на тебя можно охотиться. Ты перепугаешь любого цивилизованного купца, которого мы встретим. Тебе нужно подстричься, чтобы показаться в обществе, друг мой.
Баэрд соображал очень быстро.
— Помолчал бы, бездельник, — парировал он, бросая свою добычу Сандре, сидящему рядом с собранным для костра хворостом. — На себя посмотри. Или ты специально стараешься казаться грязнулей, чтобы отпугнуть Альенор из Борсо?
Алессан рассмеялся. Эрлейн тоже.
— Альенор ничем не испугаешь, — хихикнул Трубадур. — А этот парень как раз подходящего для нее возраста.
— Что для нее «подходящий возраст»? — лукаво улыбнулся Алессан. — Ее устроит любой старше двенадцати и еще не в могиле.
— Мне это не нравится, — чопорно сказала Катриана под хохот пятерых мужчин.
— Прости, — отозвался Алессан, стараясь сохранить серьезное выражение лица, когда она встала перед ним, крепко упершись кулаками в бока.
— Ты вовсе не чувствуешь себя виноватым, а следовало бы! — резко сказала Катриана. — Тебе прекрасно известно, что мне такие разговоры не нравятся. Как я во время таких разговоров выгляжу, по-твоему? И вы их заводите только тогда, когда бездельничаете. Сделай что-нибудь полезное. Подстриги Дэвина. Он действительно ужасно выглядит, даже хуже, чем всегда.
— Меня? — протестующе пискнул Дэвин. — Мои волосы? Что ты хочешь этим сказать? Баэрда надо стричь, а не меня! Как насчет него? Это он…
— Вам всем необходимо подстричься! — с решительной откровенностью произнесла Катриана тоном, не допускающим возражений.
Несколько секунд она холодно и критически рассматривала лохматую гриву Эрлейна. Открыла рот, заколебалась, потом закрыла, блестяще изобразив, будто сдержалась из вежливости. Эрлейн покраснел. Его правая рука смущенно теребила падающие на плечи пряди. А левая рука беспокойно и беспрерывно перебирала камушки, подобранные у ручья.
— Мне кажется, — ядовито сказал Дэвин, — что ты только что оскорбила нашего спутника. Теперь он наконец почувствует себя здесь желанным гостем.
— Я не сказала ни слова, Дэвин, — вспыхнула Катриана.
— Вам и не надо ничего говорить, — печально произнес Эрлейн. — Ясно, что увиденное не порадовало взор ваших прекрасных глаз.
— Порадовать взор моей сестры не может почти ничто из увиденного, — проворчал Алессан. Он присел возле одного из тюков, покопался в нем и достал ножницы и расческу. — Мне откровенно приказали исполнить свой долг. Осталось еще полчаса светлого времени. Кто станет первой жертвой?
— Я, — быстро отозвался Баэрд. — В сумерках я не позволю тебе ко мне прикоснуться. Это я тебе обещаю.
Эрлейн с интересом наблюдал, как Алессан подвел Баэрда к большому камню у ручья и начал подстригать его — довольно умело, надо признать. Катриана снова вернулась к коням, но только сначала послала Эрлейну еще один быстрый, загадочный взгляд. Сандре сложил хворост для костра и начал обдирать кроликов и ощипывать птицу, немузыкально напевая что-то себе под нос.
— Принеси еще хвороста, парень, — внезапно приказал он Дэвину, не поднимая глаз. Конечно, это была гениальная мысль.
«О Мориан, — подумал Дэвин. По его жилам заструилась опьяняющая смесь волнения и гордости. — Они все так великолепны».
— Позже, — только и ответил он, небрежно вытягиваясь на земле. — Пока нам хватит, а моя очередь следующая.
— Ничего подобного, — крикнул Алессан от ручья, подхватывая игру Сандре. — Принеси дров, Дэвин. Все равно светлого времени не хватит, чтобы подстричь всех троих. Я тебя завтра буду стричь, а Эрлейна сейчас, если он хочет. Просто Катриане придется потерпеть твой ужасающий вид еще одну ночь.
— Как будто стрижка что-то может изменить! — отозвалась она с противоположного конца полянки. Эрлейн и Баэрд рассмеялись.
Дэвин с ворчанием встал и побрел к деревьям.
Позади он услышал голос Эрлейна.
— Я был бы вам очень признателен, — говорил трубадур Алессану. — Мне бы очень не хотелось, чтобы еще какая-нибудь женщина одарила меня таким же взглядом, как только что ваша сестра.
— Не обращайте на нее внимания, — услышал Дэвин смех Баэрда, шагающего обратно к костру.
— На нее невозможно не обращать внимания, — сказал трубадур, повысив голос, чтобы его было слышно там, где привязаны лошади. Он встал и пошел к берегу ручья. Сел на камень перед Алессаном. Солнце превратилось в красный диск, опускающийся за ручьем.
С охапкой хвороста в руках Дэвин бесшумно сделал крюк под прикрытием сгущающихся теней и вышел туда, где возле коней стояла Катриана. Она слышала его шаги, но продолжала чистить гнедую кобылу. Ее глаза неотрывно смотрели на двоих мужчин у ручья.
И глаза Дэвина тоже. Он прищурился на заходящее солнце, и ему показалось, будто Алессан и трубадур превратились в фигуры с какого-то вневременного пейзажа. Их голоса звучали неестественно четко в тишине наступающих сумерек.
— Когда вас стригли в последний раз? — услышали они небрежно заданный вопрос Алессана, пока ножницы деловито сновали в длинных, спутанных, седых прядях волос Эрлейна.
