Пэт Ходжилл - Затмение луны
Войско разбило лагерь на Большом Лугу напротив города. Палатку Верховного Лорда еще и поставить не успели, а Бур уже гнал его отдыхать. Он так беспокоился, а его лишь обругали. Пять дней прошло после кризиса, чуть не ставшего фатальным, а Торисен так и не понял (по крайней мере, на уровне сознания), насколько это было серьезно.
Фактически он почти ничего и не помнил о тех событиях и совсем ничего – о своих снах. Более того, он старался забыть все. Вполне достаточно, что нога больше не болит и он чувствует себя вновь в здравом уме, пусть тело немножко и расклеилось.
А так как лорд хотел все забыть, его несказанно раздражало, что Бур, Ардет и вольвер так пристально наблюдают за ним в последние дни. Даже Киндри слонялся неподалеку, стараясь, правда, оставаться незамеченным, и выглядел шанир настолько потрепанным, что Торисен чуть было не решился спросить, а как он себя чувствует. М-да, шанир. Странно все это, очень странно.
А тут Бур снова притащил, упрямец, горячее молоко с вином.
– Ты же знаешь, я ненавижу это месиво, – фыркнул Торисен.
– И тем не менее, милорд…
Торисен взглянул на булькающее в чаше молоко с комочками, на сладкое (чуть ли не еще более сладкое, чем сам напиток) выражение лица слуги и внезапно рассмеялся:
– Хорошо, Бур, хорошо. Довольно грубостей за один день, больше не буду.
Тут на пороге появился стражник и огласил прибытие принца Одалиана. Торисен направился во внешнюю комнату, чтобы поприветствовать правителя Каркинора, и вошел туда одновременно с ним. Принц немного помедлил в тени откинутого полога, Торисен тоже замешкался, непонятно отчего вдруг напрягшись, но потом заставил себя расслабиться – и гость тоже шагнул вперед. Какое бы впечатление ни создалось в этот краткий миг, когда тень легла на лицо Одалиана, оно вовсе не вязалось с этим стройным и робким юношей. Они официально поздоровались друг с другом и завели светскую беседу, а гонец тем временем отправился оповестить и собрать Высший Совет. Принц вновь поздравил Торисена с третьей годовщиной его пребывания Верховным Лордом. Торисен в свою очередь более чем осторожно поздравил принца со вступлением в брак с дочерью Каинрона.
– Я готов на все, что сближает Кенцират и Каркинор, – ответил Одалиан. – И я счастлив. Но я полагаю также, что еще более тесные узы могли бы принести значительную пользу нам обоим.
Торисен в целом согласился, думая о том, как разочаруется принц, обнаружив, насколько непрочно на самом деле его влияние на Каинрона.
– Что ты имеешь в виду, Светлейший?
– Милорд, – застенчиво начал молодой человек, – я подумываю о статусе законного союзника Кенцирата для моей страны.
– Но это же практически сделает вас нашим вассалом, – изумился Торисен.
– Согласится ли Совет признать нас союзниками?
– Нет. Нам не везет с ними. Некоторые люди сделали поражение моего отца в Белых Холмах поводом для предательства, – произнося это, Торисен осознал, что и сам не слишком-то жаждет упрочения связей, но, может быть, в нем говорит лишь жестокая горечь Ганса. Он постарается не быть предубежденным.
Одалиан задумчиво потягивал вино, потом вскинул глаза, словно ему только что в голову пришла хорошая мысль.
– А если потенциальный союзник согласится привязать себя кровью?
Теперь Торисен и вправду был ошеломлен:
– Светлейший, этот обряд давным-давно не проводится даже в самом Кенцирате. В любом случает тут нужен шанир, Связующий Кровью, чтобы все прошло должным образом. Иначе это всего лишь символическое действие. Но если ты пожелаешь пройти через него, – добавил он, стараясь быть честным, – это может впечатлить чтущих традиции членов Высшего Совета. Трое знают, что скажут на это твои люди. Подождем и увидим. Сперва надо победить в сражении.
Тут начали прибывать члены Совета. С принцем прежде встречался один лишь Каинрон. Он поприветствовал его с величественным снисхождением тестя, но, отступив, на миг растерялся. Что-то такое было в лице Одалиана, в его глазах… их цвет… нет. Конечно же, они всегда были серыми. Каинрон гордился своей прекрасной памятью.
Бур разносил вино и пирожные, когда в шатер ворвался лорд Даниор. Гонец не нашел его – он отправился на три мили вперед, на край обрыва.
– Рой виден! – закричал он с порога. – Он как… как черный ковер покрывает землю и над ним – черное небо!
Каинрон замер, пролив вино:
– Надо поднимать лагерь!
Даниор насмешливо посмотрел на него:
– О, Рой не доберется сюда до завтрашнего утра. У нас куча времени… Но, Тори, тебе стоит на это посмотреть!
Торисен опустил чашу с так и не попробованным молоком.
– Думаю, всем нам стоит, – мрачно ответил он. Через десять минут на юг поскакала весьма внушительная процессия. При каждом лорде ехали его телохранители – от десяти людей Даниора до пятидесяти Каинрона. К кавалькаде присоединилась и охрана Одалиана, и двадцать кадетов Торисена – все старались не привлекать к себе внимания. Харн наверняка внушил им, чтобы не становились на пути Торисена, боясь, как бы он не прогнал их в последнюю минуту.
Дорога бежала вдоль реки, к началу Менделевых Лестниц, но люди съехали с нее и неслись по лугам. Торисен довольно часто бывал здесь, путешествуя из Заречья в Южное Войско и обратно, но никогда не рассматривал местность в качестве вероятного поля боя. Теперь ему казалось, что он видит все вокруг в первый раз. Между верхними и средними полями разместились еще одни каменные ступени, называемые, естественно, Нижними Валами. Уступы были очень круты, в некоторых местах ступени падали аж на шесть футов. Поле у южного края сужалось, как горлышко бутылки, стенками у которой служили река и лес.
Вот этот-то лес и взбудоражил Торисена. Во-первых, даже когда люди приблизились, трудно было рассмотреть отдельные деревья – словно их покрывал туман. А кролики, бросившиеся из-под копыт лошадей под покров чащи, в последний момент остановились, словно налетев на невидимую стену.
За горловиной лежал маленький нижний луг, упиравшийся в каменную твердь обрыва. Здесь начинались Менделевы Лестницы, на одном уровне со Старейшим Островом, расщепляющим реку на два канала. Узкий западный рукав спускался двумя водопадами, первый в ста футах над вторым. Второй, у края скалы, отвесно падал в кипящий котел пенной воды у подножия Водопадов. Два крутых пролета ступеней следовали за потоком, разделенные участком земли на границе первого водопада. Ущелье было около ста пятидесяти футов шириной, а лестницы – футов сорок. Плакучие ивы свешивали ветви в серебряных слезах брызг по обеим сторонам.
За деревьями, за вторым высоким водопадом, скала образовывала каменный выступ, нависший над равниной. Вольвер припал к земле на его краю, ветер яростно трепал шкуру. Торисен спешился, подошел к обрыву и встал рядом с другом. Остальные последовали за лордом.
