Мэри Стюарт - Хрустальный грот. Дикий волк
Он рассеянно выслушал меня. Слишком много забот навалилось на него в те дни, и возраст, незаметный раньше, теперь придавил его. Я заметил, что такое случается с людьми, которые посвятили свою жизнь пути к одному далеко горящему маяку. Когда вершина покорена и стремиться больше некуда — осталось лишь поддерживать огонь в горящем рядом маяке, они присаживаются у него и начинают стареть. Если раньше таких людей согревала их горячая кровь, то теперь их поддерживает пламя маяка. Так произошло и с Амброзиусом. Сидевший предо мной в громадном кресле и слушавший меня король был уже теперь не тем молодым военачальником, склонившимся над застеленными картами столом в Малой Британии, и не Посланец Митры, явившийся мне в морозном поле.
— Я не могу тебя удерживать, — ответил он, — ты не мой подчиненный, ты мой сын. Можешь идти, куда хочешь.
— Ты знаешь, я служу тебе. На днях ты говорил, что пошлешь отряд в Карлеон. Кто с ним едет?
Он поглядел в свои записи. Год назад он ответил бы, не задумываясь, по памяти.
— Прискус, Валенс, может быть, Сидониус. Они отправляются через два дня.
— Тогда я поеду с ними.
Он взглянул на меня. Неожиданно передо мной был снова прежний Амброзиус.
— Стрела, вынырнувшая из тьмы?
— Можно сказать так. Я знаю, что должен ехать.
— Езжай с миром. Но когда-нибудь возвращайся ко мне. Нас кто-то прервал. Когда я уходил, он уже тщательней от слова к слову, прорабатывал новые законы для города.
7
От Винчестера к Карлеону вела хорошая дорога. Стояла солнечная сухая погода. Поэтому мы не стали задерживаться в Саруме, а сразу поехали на север, пересекая Большую равнину.
Недалеко от Сарума находилось место, где родился Амброзиус. Сейчас я даже не помню, как оно называлось, но уже при мне его переименовали в его честь — Амберсбург или Эймсбери. Я никогда не проезжал через него и хотел на него посмотреть. Мы поднажали и прибыли туда до заката. Мне вместе с командирами предоставили жилье у старейшины города. По размерам местечко было не больше деревни, но там хорошо помнили, что здесь родился король. Неподалеку находилось место, где много лет назад саксами были предательски убиты около сотни представителей британской знати. Их похоронили в одной могиле, которая находилась к западу от Эймсбери, у каменного круга, который в народе прозвали «Пляской гигантов» или «Пляской висячих камней».
Я давно слышал о «Пляске», и мне не терпелось увидеть ее. Когда отряд вошел в Эймсбери и мы стали располагаться на ночь, я извинился перед хозяином и выехал один в поле. На протяжении многих миль оно тянется без единого холма, лишь изредка здесь встречаются колючие кустарники и утесник или одинокий дуб, потрепанный ветром. Закат наступал поздно, и в тот вечер я неторопливо ехал верхом навстречу лучам заходящего солнца. Сзади, на востоке, уже начали собираться темно-синие вечерние облака, и показалась ранняя звезда.
Похоже, я ожидал, что «Пляска» произведет на меня гораздо меньшее впечатление, чем каменное воинство, к которому я привык в Малой Британии, и сравнивал ее с кругом на острове друидов. Однако эти огромные камни поразили мое воображение. Само одиночество, окружавшее их посреди бескрайней равнины, наполняло сердце благоговением.
Я медленно объехал кругом и спешился. Лошадь осталась пастись, а я прошел между двух камней внешнего круга. Моя фигура по сравнению с ними отбрасывала пигмейскую тень. Я невольно замедлил шаг, словно гиганты протянули руки, задерживая меня.
Амброзиус спросил меня о «стреле, вынырнувшей из темноты», и я ответил ему положительно. Теперь мне предстояло выяснить, что же привело меня сюда. Оказавшись здесь, я почувствовал, что мне хочется покинуть это место. Что-то подобное я ощущал в Малой Британии, плутая между казенных исполинов, — словно кто-то древний, древнее, чем само время, дышал мне в спину. Подобное, но все же не похожее чувство возникло у меня и теперь. Здесь, мне казалось, теплая земля и камни, нагретые весенним солнцем, дыхнули глубоким подземным холодом.
С какой-то неохотой я пошел вперед. Быстро темнело, и чтобы добраться до середины, нужно было идти с осторожностью. Время и бури, а может быть, боги войны сделали свое дело. Большинство камней лежало в нагромождениях, но порядок их расположения, «рисунок», все-таки можно было различить. Передо мной открывался круг, но таких кругов я не видел в Малой Британии и не мог себе даже представить. Внешний круг состоял из огромных камней, половина которых еще стояла в виде полумесяца. Сверху их венчали смыкавшиеся между собой блоки, гигантским забором отгораживавшие круг от неба. Остальные глыбы, составлявшие внешний круг, стояли и валялись без всякого порядка, иные накренились, а лежавшие сверху камни упали на землю. Внутри большого круга находился маленький, и упавшие внутрь большие камни погребли под собой стоявшие внутри. В середине исполинские камни образовывали подкову, сложенную парными валунами. Три мегалита стояли нетронутыми, четвертый упал вместе со своим соседом. Одна подкова содержала в себе другую, поменьше, совсем целую. Самая середина, испещренная тенями, пустовала.
Солнце зашло, и небо на западе потускнело, приобретя зеленый цвет моря. Светила одинокая яркая звезда. Я застыл в неподвижности. Стояла тишина, в которой слышно было лишь, как пасся мой конь и позвякивала его уздечка. Наверху, на камнях, возились скворцы. У друидов они являлись священными птицами. Я слышал, что в прошлом друиды использовали «Пляску» для своих обрядов. Ходило много рассказов о том, что камни привезли из самой Африки, а установили их сказочные исполины, или о том, что это и были исполины, превращенные в камни заклятием во время исполнения своего танца. Но не из-за гигантов или проклятий веяло холодом от земли и самих камней. Их установили люди, деяния которых воспели в песнях певцы, подобные старому слепому барду из Малой Британии. Последний луч закатного света упал на стоявший рядом камень. Большой выступ на его стороне совпадал со впадиной на лежавшем на нем другом камне. Все это было сделано руками людей, мастеров, виденных мной ежедневно в Малой Британии, Йорке, Лондоне, Винчестере. Все эти массивные создания подняты руками людей под командованием мастеров и под музыку, слышанную мной от слепого музыканта в Керреке.
Я медленно прошел в центр круга, отбрасывая косую тень, превратившуюся в колеблющемся свете в отражение двуглавого топора. Помедлив, я обернулся, но тень качнулась и исчезла: я наступил в неглубокую ямку и растянулся во всю длину.
Ямка была углублением, вмятиной в земле. Это мог быть след давно упавшего камня или могила…
