Ольга Болдырева - Без души
Эрик провел последнюю линию и положил рядом с собой кисточку, испачканную бордовой краской. Мастер не был ни капли расстроен тем, что война всех со всеми откладывалась на неопределённый срок. Новый персонаж занял его внимание полностью и интересовал куда сильнее старшего народа и грязных людских городов.
— Скажи, ты уверен в том, что собираешься сделать? — он посмотрел мне в глаза.
— Абсолютно. Против?
— Просто я считаю, что это может получиться некрасиво, — мастер поднялся на ноги и быстро обошел свое творение, — слишком быстро. Всего несколько недель, как ты расправился с проводниками, и все это время ничего не происходило. Мы разговаривали, наблюдали за уничтожением очередного города, играли, разговаривали… Ещё эта девчонка. И опять разговоры. Холод. Этого времени словно уже нет. И не было. Оно выпало из общей канвы. Странно.
— Может быть, и к лучшему. Что‑то должно оставаться только внутри тебя. Что‑то скучно — обыденное, важное только для самого человека. Я постараюсь, чтобы все вышло именно так, как надо, мастер. Не стоит растягивать то, что можешь не успеть довести до конца.
— О да! — Алевтина выглядела рассерженной. Чуть — чуть. Ровно настолько, чтобы гримаса недовольства не портила кукольного личика великого творца. — Например, сейчас произойдет вот что: ты извинишься за свою последнюю фразу, после чего пойдёшь за мной. Я говорила, что люблю строптивые игрушки, но, кажется, забыла добавить, что всё равно им следует знать своё место. Второй раз просить не буду. Идём…
Девеан покачал головой. Кажется, надзиратель уже жалел о секундном порыве. Впрочем, что только не делают существа, обладающие недостатком души, подчиняясь коротким вспышкам эмоций. Сколько глупости, сколько ошибок. Боль, которую они причиняют в первую очередь себе и своим близким.
Ты ведь волнуешься об Ирэн, да, Девеан?
Мужчина отвел взгляд.
— Ты много чего забыла добавить и сказать, госпожа, — я улыбнулся Алевтине, — но сейчас ответы уже не нужны, опоздала… и заблуждаешься, если думаешь, что сможешь отнять моё право мести. Иди в Бездну, Великая.
Не дослушав, творец ударила. Без предупреждения, подготовки, каких‑либо пассов или слов. В мгновения сформированная силовая волна, накрыла меня с головой и… исчезла в пустоте, не причинив вреда. Я глубоко вдохнул, ощущая, как Бездна, получившая пищу, ворочается в груди, предупреждая о том, что ещё немного, и я перестану её контролировать. Потерпи, не все гости в сборе. Нужно подождать.
— Что теперь?
— Интерес — ссно, — прошипела женщина, щурясь от удовольствия, — теперь мы поиграем, моя драгоценная кукла…
Меж её скрюченных пальцев замелькали разряды молний. Черты лица творца поплыли, словно в секунды Алевтина сменяла сотни и тысячи масок. Да, ей действительно было интересно. За несколько секунд от концентрации силы творца воздух нагрелся в зале настолько, что даже Бездна не смогла продолжать поддерживать комфортную для физического тела среду внутри барьера.
А вот остальным пришлось туго. Ворвавшуюся в зал Ирэн прикрыл Девеан, вокруг Эрика кружился хоровод снежинок. Я продолжал неподвижно стоять на одном месте, наблюдая за танцем Алевтины. Огонь, молнии, воздух — чистая несформированная сила, творец методично била по кокону пустоты, стараясь нащупать слабые места. Женщина мгновенно перемещалась с места на место, то приближаясь ко мне, то возникая в конце зала. Изучала игрушку, стараясь рассмотреть во всех подробностях, запечатлеть в памяти до последнего штриха, найти ошибку в моих расчетах, крошечную трещину. Но пустота была идеальна.
В какой‑то момент глаза творца полыхнули желтым цветом, растворив точки зрачков в расплавленном золоте. И на мгновение мне показалось, что за спиной женщины сформировалась призрачная фигура. Мужчина с печальными серыми глазами осторожно обнял Алевтину за плечи… И в этот момент на меня обрушилась такая сила, что я почти услышал, как трещит барьер, продавливаясь под натиском невиданной мощи творца. Пришлось поднять руки на уровень лица, скрестив их — так было удобнее удерживать кокон, который оплавлялся в яростных языках пламени.
Бездна, словно копируя привидевшуюся мне тень, сформировав образ уже знакомой женщины, прижалась ко мне со спины. Ледяное дыхание коснулась затылка, тонкие пальчики пробежались вдоль позвоночника, легкими нажатиями снимая напряжение.
— Держись, носитель. Ты пока ещё нужен. Так и будешь стоять? Ну же…
И тогда я резко развёл руками, освобождая пустоту. Не волна, не сила — абсолютное Ничто, приняв форму Зверя, вырвалось из меня, растворяя окружающую действительность. Девеан с рыком, прижав к себе вскрикнувшую от ужаса девочку, переместился за спину своей госпоже. По разлившемуся в зале запаху крови я понял, что пустота успела задеть надзирателя. Эрик, также защищенный Бездной, приглушенно засмеялся, представляя, что должно было вот — вот случиться.
Только Алевтина даже не моргнула. Фигура за её спиной прикрыла женщине лицо, но сквозь призрачные ладони я видел прищуренные нечеловеческие глаза, в которых застыло непонятное торжество. Словно Алевтина не понимала, что через секунду её не станет. Бездна прикоснулась к творцу и подобно воде омыла её, растворяя одежду, но более ничего не трогая. Не причиняя вреда.
И Ничто исчезло…
Алевтина переступила с ноги на ногу, словно в первый раз ощущая свою наготу. Тусклый свет зала превращал женщину в дивную скульптуру, которую не могли создать руки человека. Высокая аккуратная грудь, соблазнительный изгиб бедер… не думаю, что во всей множественной вселенной нашелся бы хоть один мужчина, оставшийся равнодушным.
— Они близко, — шепнула на ухо Бездна, растворяясь в тенях.
Но укрепить щиты я не успел.
— Однако, рыжая, ты умеешь развлекаться! — раздавшийся голос был спокойным, даже усталым.
Они медленно появлялись из воздуха, замирая в нескольких шагах от обнаженной Алевтины. Молодые мужчины и женщины, одетые с иголочки. Красивые, словно кукольные, поддельные лица, идеальные фигуры, одинаково пустые глаза.
Только одна из них посмела выйти вперёд Великой. Она отличалась от остальных творцов так же, как волчица отличается от брехливых дворняг. Именно эта женщина заговорила с Алевтиной, искривив уродливое лицо в гримасе интереса. И спокойный, живой голос никак не подходил безобразной внешности творца. Глубоко запавшие глаза с тёмными кругами, тонкие губы, шрам, пересекающий левую бровь, свисающие паклей волосы, рваная одежда, подчеркивающая дистрофическую худобу. И глаза — не пустые, как у остальных, а безумные.
