Ольга Болдырева - Без души
Развернувшись, я направился к лестнице. Как там сказала Смерть? Уютный ад, где найдётся место для боли и этого мира.
Да, я создам его.
— Серег, кем ты стал? — тихий голос.
Страх…
Неужели это говорит Смерть?
— Тем, кого из меня хотели сделать: судьба, жизнь, случай, ты… Скоро я освобожу Бездну, и её ничто не остановит.
Больше не оборачиваясь, начал спуск, не успев расслышать последнюю фразу Смерти.
Тихая госпожа вздохнула, смотря вслед слуге Бездны.
— Тебе не позволят, Серег.
Глава 2.8
Страшный Суд
Вы видели траур на свадебном платье?
Вы пили шампанское "За упокой"?
Вы рвали в отчаянье с шеи распятье?
Тогда и не спорьте, прошу вас, со мной…
Минеева Мария
Город пал к полудню…
Лелья вот уже как третье столетье была торговой столицей людского королевства. Полноводная река, давшая название городу, словно пояс с драгоценностями охватывала весь материк, а затем терялась в Ледяном океане. И сложно было отыскать другое такое место в мире, где встречалось бы столько разных культур и народов, где говорили на сотнях языков и наречий, но понимали друг друга. Любой товар, малейшая прихоть: от запрещённого порошка — дурмана до меднокожих наложниц с другого материка. Изумительное оружие, тонкие ткани, благовония, странные люди, отравленное лезвие в бок… — в Лельи можно было найти все. Огромной сетью улочек раскинулась она, нежно обхватывая речной изгиб.
А ещё Лелья отличалась высокими крепостными стенами, большим воинским гарнизоном, славившимся особым мастерством и выучкой, и отрядом лучших магов, каждый из которых стоил сотни воинов. Торговая столица надежно защищала свои богатства и с суши, и с воды.
Но тварям безумной госпожи было все равно… Тёмная масса осадила город всего за несколько дней, и если бы оставалась хоть одна лазейка, защитники давно бежали от этого ужаса. Словно какой‑то сумасшедший купец решил устроить под высокими белокаменными стенами выставку уродцев. Двухголовые монстры с птичьими клювами, покрытые чешуёй; огромные черные псы на шести лапах; змеевидные чудовища с крыльями и ядовитыми жалами на хвостах. Смрад гниения. Если не страх, то нечеловеческое отвращение, доводящее до рвоты. Безумие… даже самое извращенное создание не могло породить это. Только Бездна. И ощущая её дыхание, люди сходили с ума, превращаясь в бесполезные куски мяса. На место одной убитой твари приходила другая. Они могли ждать вечность, пока город тонет в отчаянье и кошмарах. Пока, поддаваясь панике, недавние друзья режут друг друга, надеясь найти успокоение в чертогах тихой госпожи.
На пятый день оставшиеся маги, выпив черной смерти, открыли ворота.
Лелья пала. Твари Бездны уничтожали всех, чуя людской страх даже в самых надежных убежищах. И шли дальше…
Не война — абсолютное уничтожение.
Но им некуда было спешить, их господин мог позволить себе растянуть агонию.
* * *— Приветствую, Шарисс.
В большом овальном зеркале отразилась небольшая гостиная, выполненная в светлых тонах. Мягкие кресла с небольшими подушками, ворсистый ковёр, идеальный порядок, шкафы из редкого белого дерева. Могло показаться, что вся комната, от стен и потолков до вещей, покрыта тонким налетом изморози.
В прошлой жизни мне не нравилась эта слепая красота, теперь она ассоциировалась с холодом, снова проникающим внутрь — в сердце, в кости. Но сейчас холод не мог причинить боли. Резкий порыв ветра ворвался с той стороны в комнату, заставив огонь в камине нервно дернуться в сторону, а полупрозрачные занавеси вздуться пузырями. Секунда и наваждение исчезло. Снова растеклось тонкое тепло, которое едва поднимало температуру, не в силах согреть старые каменные стены и затаившуюся по углам память.
— Здравствуй, спаситель.
Сидящий в одном из кресел князь отложил на круглый столик большую книгу с объемным текстом, сделанным специально, чтобы чуткие пальцы Видящего могли различать знаки. Её плотный красный переплёт оказался единственным цветным пятном в белоснежном покое, словно кровавый след. Даже повязка на глазах князя поменяла привычный черный окрас на бесцветный — знак печали и покоя. Шарисс медленно повернул голову на звук моего голоса, смотря мимо зеркала. На губах Видящего появилась осторожная, доброжелательная улыбка.
— Сейчас ты скажешь, что ждал меня, не так ли? — я отпил горячего чая с ягодным привкусом, пытаясь согреться. В замке Эрика всегда царил холод. Совсем другой холод, нежели чем снаружи. Тот мороз был живым, колким… разве что ветер, приходящий с Ледяного океана, отдавал привкусом тлена.
— Да, ждал, — слепец вздохнул, — знал, что обязательно навестишь меня. Ты ведь не поверишь, если я скажу, что это было необходимо для мира? Может быть, для всей множественной вселенной. Жаль, я не могу показать тебе того, что вижу.
— Почему же не поверю? — постарался изобразить удивление, отыскав ассоциацию среди пыльных полок воспоминаний. — Поверю, если убедительно соврешь. Знаешь ли, ещё с прошлой жизни у меня сохранилась глупая привычка верить всему, что красиво говорят… Правда эта вера ничего не изменит.
Шарисс кивнул.
— Ты поймешь, спаситель. Обязательно поймешь. Как всегда в последний миг, чтобы ничего не успеть исправить, но знание придёт. Оно уже сейчас витает возле тебя. Да, я знал, что тебе потребуется поговорить со мной, но не смог увидеть: о чём? Тебе больше не нужны ответы, извинения, слова…
— Я хотел спросить, что ты чувствовал, отправляя наивного мальчишку на убой? Как это: видеть всё? Неужели тебя не мучили кошмары того, чему ты шаг за шагом позволял сбыться? Неужели служение старой пряхе настолько важно, что ты согласился довести ту игру до конца?
— Что я чувствовал… — эхом повторил князь, — на это сложно ответить. Ведь для этого я и родился — помогать исполнять предначертанные события. Кажется, я уже говорил это когда‑то давно тому мальчику, но он, к сожалению, не запомнил. Сергей, хоть ты и изменился, всё равно продолжаешь оценивать окружающий мир с позиции человеческого подростка. Абсурд: палач с сознанием обиженного ребёнка. Воистину слепая госпожа любит неожиданные повороты! Да… ты ведь и сам знаешь, что игра далека от завершения. Она продлится даже после моей смерти. И после твоего ухода, спаситель, она не остановиться. Но нет, мне не снились кошмары — только свобода.
— Свобода для одного — рабство остальных.
— Совсем не обязательно. Это тоже человеческая логика. Свобода для всех возможна, просто тот единственный выход очень сложно найти, — князь повернул голову ещё чуть — чуть. Теперь могло показаться, что он смотрит мне прямо в глаза. Будто его направляла сама паучиха, спеша убедиться, что игра действительно продолжается, и она не ошиблась в своих расчётах.
