Карина Демина - Невеста
А она умеет играть в прятки.
И Виттар, передав поводья, поднялся.
— У тебя есть еще возможность уйти, мальчик.
Пес заворчал.
— Или обернуться и подождать. Тебе нужна помощь...
Бешенство неизлечимо. И тот, кто научился получать удовольствие от чужой смерти, не остановится. Виттар расстегнул китель, снял и бросил на дверцу кабриолета.
Спрыгнул.
Шагнул, позволяя живому железу проснуться, сейчас оно было послушно, как никогда прежде. Мир, кувыркнувшись, прочно встал на четыре лапы. И тот, другой, который бросил вызов, не упустил момента. Мальчишка бросился, норовя ударить грудью в плечо, опрокидывая набок.
Клацнули клыки.
И змеевидный хвост нырнул под лапы.
Не вышло... и мальчишка отступил. Он пятился, низко опустив голову, оскалившись и оставляя глубокие царапины на песке. Пена падала клочьями.
Бой будет долгим, тем и лучше... Виттару нужно время и пространство.
Пространство и время.
Он ловил запахи.
Травы. И маргариток, что портили зелень газона. Воды где-то неподалеку. Крови.
Лошади.
И Торы.
Плохая идея была тащить ее в парк... Сверр остановился и припал к земле, словно приглашая поиграть. Он двигался быстро, куда быстрее, чем прежде. Нападал, заставляя отступать. Изворачиваться. Уходить из-под удара. И бить, пытаясь дотянуться до белого бока.
Щелкал хвост.
И клыки скользили по броне. Рот Виттара наполнился кровью... А мальчишка оставил шрамы на боку. Он веселился, прекрасно осознавая собственную силу, тратил ее легко, уверенный, что все равно победит.
Сейчас ему хотелось Виттара унизить.
Пускай.
Удар и снова. Скрежет. Лязг. Хруст брони. Боль, которая туманит разум. Холодная расчетливая ярость. И белый загривок с тройным гребнем игл. Они впиваются в нёбо, но Виттар заставляет себя сжать челюсти. Визг мальчишки бьет по нервам... он рвется, выворачиваясь, норовя дотянуться когтями, и дотягивается, оставляя на подбрюшье глубокие рваные раны.
Виттар лишь крепче сжимает челюсти.
Поглубже бы захватить.
Чтобы с позвоночником. Чтобы до хруста, до перелома...
Сверр замирает, на долю мгновенья, а потом резко заваливается на бок, отталкиваясь всем телом, выдирая кусок из себя же... он хрипит, но пляшет, как рыба на крючке, оставляя в зубах Виттара шкуру и мышцы. Рваная рана тянется вдоль хребта.
И Виттар разжимает зубы.
Его хватает, чтобы удержаться на ногах. Оскалиться и принять очередной удар.
Но Сверр находит другую цель...
Боялась ли Тора?
До безумия. До головокружения и полной неспособности дышать.
Два пса кружили по зеленому газону, и райгрэ уводил белого все дальше и дальше.
Надо уходить. Сейчас, пока они заняты друг другом.
А она смотрит, сжимает поводья и зонтик, красивый, но совершенно бесполезный. Ждет... чего?
Хильда требует бежать.
Хильда говорит, что райгрэ Тору использовал, и теперь будет справедливо, если Тора использует его самого.
Хильда знает, что райгрэ не выстоит в этом бою. Он меньше. И слабее.
Вот только Тора опять не слушает. Смотрит за танцем, который даже красив... и красота исчезает, когда два пса начинают рвать друг друга. Клубок из живого железа.
Лязг.
Грохот.
И острый запах крови, как тогда, в лесу... или раньше, в их доме на побережье.
Тору мутит от этого запаха, и она закрывает рот рукой, но на перчатке незримый след райгрэ. И тошнота отступает, сменяясь растерянностью.
Бежать?
Все равно она ничем не поможет, но... так неправильно.
Нечестно.
Клубок распадается.
И ее райгрэ стоит между Торой и белым. Впрочем, они оба — красны от крови. И Тора вдруг понимает, что сейчас произойдет: белый не рискнет ударить.
Не райгрэ.
Он ведь не за ним пришел.
Тора видит, как медленно поворачивается лобастая голова, и клочья алой пены падают на разодранную землю, пригибаются плечи, а когти выворачивают куски дерна.
Ее руки подымаются, и поводья летят медленной волной.
Они касаются лошадиной спины с каким-то громким, неестественным звуком. И собственный голос слышится словно бы издалека:
— Пошла!
Кобыла снимается с места, медленно, слишком медленно... и Тора рычит, подгоняя животное. Второй раз меняться легко... она соскальзывает с кабриолета за миг до столкновения. Подковы лошади колотят по броне белого зверя, уже разбитой многими ранами. Скрежет. Хруст. Истошное ржание. И снова кровь, свежая... лошадь белого не остановит.
Кабриолет заваливается набок, погребая его под обломками.
Отсрочка.
Надо бежать. И Тора бежит к райгрэ, утыкается мордой в раскровавленное плечо, понимая, что победить не выйдет. А умирать вместе... Хильда сказала бы, что это — глупость.
Арбалетный болт впивается в открытую рану на шкуре белого.
Тора не видит стрелка, но... второй болт бьет в бок, отскакивает... и третий летит... четвертый. Дождь из стали набирает силу. И медленно разворачивается кружевная сеть.
А райгрэ ложится на землю.
Он весь изодран, под кровью чешуи не видно, словно и нет ее, но есть одна сплошная рана. И Тора, поскуливая, опускается рядом. Она зализывает раны, понимая, что не справится, что слишком много их и кровь не остановить...
На вкус она сладкая.
И с запахом земли.
Тора не знала, что и эта ее ипостась способна плакать.
— Леди, позвольте мне, — рядом появляется королевский доктор. Откуда? Она не знает. — Леди, пожалуйста, вам надо сменить облик. Вам вредно слишком долго пребывать в этом.
Вредно? Тора жива. На ней ни царапины.
— Леди, пожалуйста... он пойдет за вами, и тогда у меня будет шанс.
Тора не помнит, как идти назад, но если это поможет, то она попробует. И тело слушается, становится неловким, медленным. А на плечи плащ падает.
Ее заставляют подняться, отводят в сторону, усаживают в экипаж.
Вокруг гвардейцы, темно от мундиров. И где они раньше были?
— Выпейте, — Торе суют что-то в руки. — И постарайтесь успокоиться.
Кто это говорит?
Король. Она видела портреты, и узнала сразу.
— Пейте, пейте... в вашем положении вредно нервничать.
Отвар был горьким, с ромашкой и мятой.
Положение? Тора не понимает.
— Срок небольшой, но мой врач не ошибается.
Положение, это значит... у Торы будет ребенок?
— У вас кровь на губах, — Стальной Король протянул платок.
Крови много. И она сладкая. Тора помнит, платок держит в руке, а губы облизывает.
— Вы... вы его поймали?
— Боюсь, что нет. Ушел. Но это ненадолго. Теперь я могу объявить большую охоту, — он сцепил руки в замок и пальцы хрустнули. — Мальчишка оказался не так глуп. Его стая задержала гвардейцев, и... мне искренне жаль, что все так вышло.
