Надежда Первухина - Имя для ведьмы
Гадалка засмеялась.
— Те чары, что мы творили, возвращая ей разум, попутно возвратили ей и девственность. Так что ни о каком муже она и знать не знает! Можешь быть спокойна на этот счет.
— А я и спокойна. Просто так, поинтересовалась. Пойдем-ка по домам. Отдыхать.
* * *После исцеления Натальи прошел примерно месяц, совсем не богатый на события. Вот разве что пришла коротенькая телеграмма от Баронета: «Следствие ведут знатоки. Не скучайте. Как только, так сразу», помеченная сразу двумя штемпелями — Мюнхена и Москвы. Да еще мама уезжала на неделю в свое Управление, выпрашивать внеочередной отпуск. Отпуск ей дали вместе с полковничьими погонами (не прошел даром ее труд по перекачке теткиных секретных материалов!), и мама вернулась сияющая, полная сил и свободного времени, чтобы заниматься моим, как она выразилась, здоровьем и настроением.
И если еще здоровье у меня было так-сяк, то настроение с каждым днем становилось — хуже некуда. Я кисла и чахла, как цветок без поливки, и сама не могла понять причину своей хандры. Вроде наоборот — живи да радуйся: больше никто не стоит за твоей спиной с занесенным кинжалом, никто не называет себя твоим истинным врагом, а вот скучно как-то жить на свете, господа…
Да еще эта противная тошнота по утрам и постоянное желание поглощать бананы в жутких количествах… Разве это может радовать свободную от работы женщину, наделенную возможностью пойти на пляж, прогуляться в летнем парке или покататься на речном трамвае?.. Мама упорно считала, что у меня анемия, пичкала мой организм гематогеном и комплексными витаминами, а также заставляла делать ежедневные пешие прогулки для закаливания легких. И каждый раз, отправляясь на прогулку, я мимоходом, на всякий случай, заглядывала в почтовый ящик: нет ли там письма от Авдея? Но, видимо, любовный пыл моего недолгого поклонника иссяк, он решил, что такая ведьма, как я, не стоит его усилий, и бросил любить меня даже при помощи эпистолярного жанра. Да он, наверное, и вообще-то меня не любил. Так, выдумал себе чувство, чтобы было чем подпитывать свое вдохновение для создания очередного романа…
Кстати, этот роман, «Имя для Ведьмы», вышел и уже вовсю рекламировался на книжных прилавках. Я не удержалась, купила, но читать почему-то не стала, сунула на полку между Борхесом и «Энциклопедией китайского эроса». Потом как-нибудь, когда настроение будет…
— Вика, что с тобой? — встревоженно спрашивает мама.
А что со мной? Ничего. Просто вместе с помидорами на салат я порезала еще и круглых плюшевых мышат, украшавших наш кухонный стол. Ну и что? Может человек быть рассеянным?
— Вика, посмотри мне в глаза! — требует мама.
Пожалуйста. Смотрю. Мама аккуратно вынимает у меня из пальцев нож и недорезанную игрушку, кладет ладонь мне на лоб… Внимательно глядит на меня.
— Дочка, тебя часто тошнит? — тихо спрашивает она.
— Каждый день… И слабость такая противная.
— А месячные давно были?
— Не помню, я за ними не слежу, давно, наверное. Мам, ты хочешь сказать, что я беременна? Глупости, с чего бы это…..
И вдруг понимаю с чего. Точнее, от кого. И когда. По срокам все совпадает, и там, в химкинской конспиративной квартире нам было не до соблюдения законов контрацепции…
— Вика, поехали в консультацию, — говорит мама.
* * *— Да, вы беременны, — будничным тоном говорит врач. — Семь с половиной — восемь недель. Одевайтесь.
Я слышу это все, как сквозь вату. Автоматически натягиваю белье, застегиваю платье. У меня будет ребенок. От Авдея.
Врач что-то быстро пишет в моей медицинской карте, не глядя на меня. На столе стоит графин с водой.
— Можно… воды? — осипшим голосом спрашиваю я и хватаюсь за спинку стула, чтоб не упасть.
Меня усаживают, дают воды и ватку с нашатырным спиртом, чтоб пришла в себя. Во взгляде врача я встречаю какую-то презрительную жалость: вот, залетела, дура, сама не знает от кого, а теперь истерики закатывает, сострадания добивается.
— Вы успокойтесь, — буднично говорит врач. — Замужем?
— Нет.
— Понятно. Ребенка будете оставлять?
Я вздрагиваю:
— В смысле?!
— В обыкновенном. Ставить вас на аборт?
Я прислоняюсь затылком к холодной стене и закрываю глаза. Врач молодец, она не торопит меня с решением. У меня есть право выбора.
Какого выбора, Вика, ты о чем? Ты хочешь убить своего ребенка?! А что на это скажет Авдей?
Он ничего не скажет, он и знать-то ничего не будет, ему до меня больше нет дела…
Ты не имеешь права убиватъ человека! Даже такого… эмбрионального!
А человек ли родится у меня? Я же ведьма! Я заражена магией, как чернобыльский огурец — радиацией! Вдруг родится какой-нибудь монстр?! Магический мутант?! Кому он будет нужен?
Значит, даже тебе не нужен? Ох и дрянь же ты эгоистичная, Вика… Я-то была о тебе лучшего мнения.
Кто это — ты?
Да совесть, совесть… Или ведьмам совести не полагается?
Я вздыхаю, открываю глаза. В кабинете уже почему-то оказалась мама, и сейчас она горячо обсуждает что-то с врачом. Я деликатно покашливаю, они обе замолкают и смотрят на меня.
— Если ты… если ты решишься на такой шаг, я тебе больше не мать! — грозно заявляет мама.
— Ты о чем? — устало осведомляюсь я. — Я вообще-то собираюсь рожать, но если ты против…
— Доченька!!! — Мама виснет у меня на шее, что довольно-таки неудобно, учитывая мое сидячее положение. — Умница! И правильно, рожай! Ничего, вырастим, выкормим, воспитаем! И безо всякого отца! Я так давно мечтала о внучке!
По-моему, даже врач умичяется при виде этой сцены.
— В таком случае буду наблюдать за развитием плода. Каждые две недели — ко мне на прием. И помните: никаких вредных привычек, поменьше стрессов, побольше овощей, фруктов, свежего воздуха и положительных эмоций. И все будет в порядке!
* * *Домой мы возвращались в самом приподнятом настроении. Зашли по дороге в детский универмаг, приценились к коляскам, полюбовались плюшевыми игрушками и пластиковыми конструкторами. Я купила себе целых два кило бананов и с вожделением представляла, как буду валяться на диване и уплетать их за обе щеки. В моем положении мне положены льготы, простите за каламбур..
Только когда мы вошли в квартиру, наше праздничное ликование сменилось недоумением и страхом. Потому что на диване сидел не кто иной, как генерал-майор Калистратов (он же Баронет), и выглядел он мрачнее атомной войны.
— Вот это номер, — только и сказала я, а мама безо всяких разговоров повисла у мэтра на шее. — Какими судьбами в наши края?
— Анастасия сбежала из-под стражи, — глухо сказал Баронет. — А меня отстранили от ведения следствия за превышение полномочий и неэтичное отношение к представителям Трибунала.
