Марина Дяченко - Пещера
– Тритан… Идите на фиг.
Он выбрался из машины и тяжело зашагал ко входу, и тяжело вошел в зал, опустился за пульт и мертвым голосом скомандовал начало прогона; радист включил музыкальный фрагмент, и из-за кулисы вышла Лица.
И спустя десять минут Раман уже сидел, подавшись вперед, полуоткрыв от напряжения рот.
Это было ТО, ЧЕГО ОН ХОТЕЛ.
Это наконец-то рождалось; Лица вела свою роль непринужденно и точно, Алериш чуть заикался, ритм не надо было поддерживать искусственно – он рождался сам.
Сволочи, думал Раман, закусывая губу, захлебываясь поднесенным ассистенткой кофе.
Какие сволочи.
Наконец-то.
Наконец.
* * *Она брела переходами, бесцельно спускаясь с яруса на ярус, путаясь в ниточках звуков, в густой бахроме отзвуков. Круглые уши на макушке напряженно подрагивали. Она не хотела ни воды, ни мха.
В далеких закоулках Пещеры было тихо, мох глушил шаги, она чувствовала себя слепой.
На широких переходах, где слишком много носов ловило запахи и слишком много ног ступало по охотничьей тропе – там она была зрячей, но яркий мир был миром смерти, миром враждебным. Она брела дальше и дальше, ей встречались водопои и пастбища, но она искала другого.
Она сама не знала, чего.
Места, где ниточки звуков все до единой чисты и безопасны? Места, где только шорох мха и шум воды, и возня личинок в мокрых щелях, а больше ничего?
Места, где нет скалистого потолка? Где обрываются ходы, где звуки летают не тонкими лоскутками, а широкими волнами, где, не умея ни от чего оттолкнуться, звуки истончаются сами по себе?
Она не знала.
* * *Павлин отпуск по болезни закончился. Отпуск по случаю свадьбы закончился тоже; Раздолбеж счел возможным позвонить лично и сообщить госпоже Нимробец… то есть госпоже Тодин, что в отделе свободно место третьего режиссера молодежных программ. Конечно, госпожа Тодин не имеет еще достаточного опыта и навыков – однако ей необходима перспектива для роста, а к тому же, жалование третьего режиссера почти в полтора раза выше ассистентского.
Павла поблагодарила и попросила полдня для раздумий. Ей как-то само собой было понятно, что на телевидении ей больше не работать. Вот уже почти месяц она не выходила из дому – положение вещей, поначалу невыносимое, казалось теперь привычным. Шок от всего, случившегося с ней в последние месяцы, перешел из острой формы в хроническую. Павла целыми днями не поднималась с дивана, листала журналы и глядела в окно.
Вернулся Тритан – озабоченный больше обычного; в последнее время она часто ловила на себе его странный взгляд, как бы рассеянный – но одновременно пристальный, будто оценивающий; ей оставалось только гадать, какие меры относительно нее предлагает принять Триглавец и каким образом ему, Тритану, удается эти меры нейтрализовать.
Хотя, может быть, Триглавцу до нее давно нет дела? И у нее просто мания преследования, легкий психоз?..
Тритан выслушал ее молча. Она ни на чем не настаивала и ни о чем не просила, а просто передала разговор с Раздолбежем. Тритан сказал без улыбки – в последнее время он вообще редко улыбался:
– Я хотел бы, чтобы ты жила нормально. Полноценно. Как прежде.
Павла усмехнулась. Слова «как прежде» ее позабавили.
– Я думал об этом, Павла… И не только я об этом думал. Пойдем.
Влюбленным свойственно время от времени возвращаться на место, где они впервые встретились. Потому Павла даже засмеялась, когда черная машина отвезла их с Тританом в старое их место – в Центр психологической реабилитации.
Первый, кто встретился им на пути, был Дод Дарнец; Павла благосклонно ему кивнула, ведь если бы не Дарнец, вешавший ей лапшу на уши в кафе-стекляшке посреди телецентра, если бы не та историческая беседа – их встреча с Тританом могла бы…
Да ну, сказал внутри нее насмешливый голос Рамана Ковича. Состоялась бы, будь уверена. Тритан хотел выйти на тебя – и вышел, а орудием его мог служить хоть Дарнец, хоть тот плешивый экспериментатор, Борк, хоть кто угодно еще…
– Тритан, это ведь ты велел Дарнецу меня завербовать?
– Я, – отозвался он без колебаний. – В моем лице – Познающая глава.
Голос Ковича внутри Павлы рассмеялся.
Но Познающая глава так и не собралась на мне жениться, укоризненно напомнила она поселившемуся в душе цинику.
Проклятый Кович…
Да. Без кого бы встреча с Тританом не состоялась точно – так это без Рамана. Без лютого саага, трижды упускавшего жертву.
– Тритан, а куда мы идем?..
Вопрос запоздал. Перед ними уже распахнулись белые двери, и в нос ударил ядреный запах больницы. Павла привычно съежилась – опять?!
– Мы сделаем простое дело, – Тритан кивнул двум молчаливым мужчинам в белых халатах, и те споро развернули какие-то страшноватые приготовления, – вот, взгляни…
Он с предосторожностями вытащил из бронированного сейфа плоскую коробочку, внутри которой помещалась ампула, а уж внутри ампулы плавал в прозрачном растворе шарик, похожий на икринку.
– Это маячок, Павла. Он передает постоянно один и тот же сигнал в одном и том же диапазоне. Мы ежесекундно будем знать, где ты находишься. В таких условиях похитить тебя становится, гм, гораздо сложнее… То есть это на крайний случай, потому что тебя будут охранять. Это – предосторожность, страховка…
– Я буду носить его с собой? – спросила она, недоверчиво разглядывая содержимое ампулы.
– Ты будешь носить его В СЕБЕ, – мягко поправил Тритан. – Нет, не беспокойся, дискомфорта не будет. Я все сделаю сам.
Через час они покинули Центр – Павла шагала неуверенно, прислушиваясь к собственным ощущениям, то и дело касалась ладонью живота. Она – всего лишь огонек, ползущий по зеленоватой карте на экране дисплея. Светлячок…
– Тритан, ведь это же не на всю жизнь?!
– Конечно, нет. Что-нибудь изменится, мы что-нибудь придумаем… Но пока ты сможешь ходить на работу. Здорово, правда?
Здорово, подумала она горестно. Любой школьник имеет это «здорово» в избытке. Она сама жила этим, не осознавая, какое это благо. Свобода ходить по улицам. Днем и ночью. И никому в голову не придет, что это может быть опасно…
В свое время Тритан рассказывал страшные сказки о городах, где с наступлением темноты замирает жизнь. Где каждый запирается в своем жилище. Где даже среди бела дня человек может столкнуться с желанием насиловать и убивать. Резать, как схруль. Рвать на части, как сааг. Грязно спариваться, будто барбак…
Она тряхнула головой.
– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил Тритан.
Она чувствовала себя, как светлячок на экране дисплея.
* * *Инспекция наконец-то закончила работу – и явилась со скорбными лицами к Раману в кабинет. Целый ряд нарушений, крупных и мелких – ревизоры вынуждены доложить в Управление о проблемах, существующих в театре, возможно, Управление решит направить к господину Ковичу еще одну комиссию, более компетентную, и…
