Лилия Баимбетова - Перемирие
Я едва не рассмеялась и с трудом сохранила серьезное выражение лица. Да, очень приятно, и куда же мы направляемся? Кое-кто из моих ребят тоже усмехнулся.
— Ну да, — свистнул истерей, нервно приглаживая перья за ушами, — Мы торгуем с людьми, — он показал когтистой лапкой на набитые рюкзаки, — Несем красивые вещи, — и подобострастно заглянул мне в глаза, — Показать?
— О, боги, — сказала я, — Ничего не нужно. Идите своей дорогой. Мне плевать, с кем вы торгуете, но, знаете, не нужно говорить, что вы торгуете с людьми, если вы зовете Охотников — Lovino.
Истерей издал весьма сложную и длинную трель, склонил голову и, захлопав крыльями, взлетел и повис надо мной в пещерном мертвом воздухе.
— Благодарю… ваз? — старательно высвистел он.
— Вас, — сказала я.
— Ах да, вас. Благодарю, — он снова задумался, хлопая крыльями и обдавая меня потоками холодного воздуха, — Я хотел бы… с-с-с… отблагодарить… ваз… вас. Не сочтите за… с-с-с…
Он задумался, и тут уж я ничем не могла ему помочь: я не могла понять, что он хочет сказать. Истерей словно впал в прострацию, и глаза его снова затянуло пленкой. Он висел примерно в метре от пола, хлопая крыльями, и выглядел совсем уж странно. Наконец, он очнулся.
— С-с-с… — он засвистел, как вскипевший чайник, — Маленький подарок. Не сочтите за… с-с-с… — и, видимо, решив этим устранить все языковые препятствия, он цирковым жестом вытащил откуда-то подвеску на серебряной цепочке. Подвеска закачалась перед моими глазами. Это было кругленькая, с множеством граней штучка из прозрачного синего камня, не слишком дорогая на вид, но не в обычаях истереев дарить дешевые вещи. Я неуверенно протянула руку. Подвеска легка в мою ладонь, и истерей выпустил цепочку. Посвистев, он развернулся и полетел обратно.
Истереи быстренько собрались и, хлопая крыльями, пролетели мимо нас. Я скривила губы и сунула подвеску в карман брюк, задрав тунику.
— Подарки нужно носить, — заметил кейст, подойдя ко мне, — Дай-ка посмотреть на твою побрякушку. Наверняка, стоит уйму денег.
— На, — буркнула я, — Возьми и загони ее на ближайшем рынке.
— Подарки нужно носить, — повторил кейст, — Тем более истерейские подарки. Они всегда дарят со смыслом.
— Мне показалось, что он скорее откупился от меня. Как же, столько людей с оружием…
Кейст, склонив голову, быстро поворачивал в худых загорелых пальцах мой синенький камушек.
— Может, это какой-нибудь амулет, — сказал он, наконец, возвращая мне подвеску, — Надень, посмотрим.
— Да иди ты, — буркнула я недовольно, снова убирая подвеску в карман, — Идем, чего уставились.
И мы пошли. О пещеры — и тьма, и холод, и сырость, и грязь. Ей-богу, по мне лучше карабкаться по скалам, тем более что скалы здесь не такие уж неприступные, скорее наоборот. А здесь — мертвый воздух, здесь пахнет только сыростью и камнем, здесь не цветут цветы, степная трава не колышется под порывами ветра, здесь нет солнца, жаркого или холодного, здесь нет блеклой луны и ярких звезд, здесь не идут дожди и не бывает засух. Это мертвый, плохой, невеселый мир. Здесь только тьма или чадящий свет факелов. Или сумеречный неестественный свет, в котором видишь мир вокруг, когда задействуешь ночное зрение.
— А знаете, — сказал вдруг один из адраев, высокий, костлявый парень с длинными темными волосами и маленькой бородкой, — есть один народ на востоке, в Лунных горах, называется он мамуки…
— Ну, и что? — равнодушно спросил кто-то.
Один смешок послышался среди всеобщего молчания и звука множества шагов. Адрай, не обратив на это никакого внимания, продолжал громко рассказывать:
— Эти мамуки, они верят, что царство мертвых находиться под землей…
— В пещерах? — крикнул кто-то.
— Ну.
Кто-то расхохотался, послышались выкрики:
— Так мы уже там?.. Вот уж не думал — не гадал!.. Слушай, а как там у них с привидениями?
Опустив руку в карман, я нащупала подарочек и сжала его в кулаке. Камень холодил мне руку, и он не нагревался со временем, а ведь, насколько бы я не замерзла, тело мое еще не остыло окончательно. Ведь я ходила и говорила, значит, трупом еще не была.
Что-то, пожалуй, было в этом камешке особенное. Я шла, задумавшись и рассеяно поглаживая камень пальцем, переходя с грани на грань; гладенькая прохладная поверхность была приятно моим пальцам. Может быть, просто проснулось во мне женское начало, ведь, говорят, женщины любят такие побрякушки. Я вспомнила вдруг веклинга с его кинжалом из голубоватого металла, увидела его тонкую высокую фигуру, прекрасное лицо, снова ощутила, почти увидела, как улыбался он — слегка грустной и насмешливой улыбкой, словно смеясь над своим детским увлечением, когда говорил: "Я считал, что он приносит мне удачу". Может быть, эта штучка принесет мне удачу? Другого прока я в ней не видела.
Мы шли по пещерному коридору. Ребята позади меня обсуждали верования мамуков. Адрай, довольный вниманием к своей персоне, продолжал рассказывать о том, что если мамуки возьмут кого-нибудь в плен, то сразу тащат их в пещеры в Лунных горах. Мамуки считают, что это худшее наказание — оказаться живым в царстве мертвых, нежели просто умереть. Ребята хохотали, как ненормальные, их смех далеко разносился эхом по коридорам. Мне и самой было смешно: надо же додуматься до такой глупости, хотя, может быть, в этих пещерах живут какие-нибудь особенно кровожадные твари, медведи там какие-нибудь, они-то и жрут этих несчастных пленников. Тогда, по крайней мере, есть логика во всей этой истории.
Коридор шел к северо-востоку. Сбоку в каменном полу видна была глубокая и узкая канава, образованная текущей водой, вот только воды там не было. То ли больше этот поток не течет здесь, то ли он вообще только в половодье бывает. Возле правой стены тянулись нагромождения каменных обломков. Скоро коридор свернул к северо-западу. Потолок становился выше, а коридор сужался, пока не стало казаться, что мы идем по ущелью. В левой стене показалась ниша, почти ровной овальной формы, за ней снова был коридор, потом мы вышли в небольшую пещеру, посреди которой возвышался глиняный холм. От вершины холма влево поднимался широкий ход, я как-то ходила туда, только метров через десять там был тупик. А жаль, хороший такой ход, с ровным полом, и совсем не скользкий.
Холм мы обошли справа, и метров через пятнадцать вышли в зал Рисунков. Огромный такой зал, можно было бы здесь устраивать роскошные балы, если бы он был где-нибудь поближе к цивилизации. За моей спиной послышались восхищенные возгласы, когда мои ребята один за другим заходили и попадали в почти круглое помещение метров сорока в диаметре, с высоким сводчатым потолком. Потолок весь был в сталактитах. Если прийти сюда с факелами (только факелов нужно много), сталактиты будут играть и переливаться в их свете. Посредине зала проходит высохшее русло.
