Марк Лоуренс - Принц шутов
Теперь я знаю, что это наверняка было сном, но в тот миг я верил всем сердцем, и зрелище наполняло меня изумлением и страхом. Ничто прежде или после не заставляло меня казаться себе таким маленьким, и все же эта великая мистерия пляшущего света, выше гор, разворачивающаяся над ледяной пустыней и видимая лишь мне, заставила меня почувствовать себя на краткий миг… значительным.
Утром Фимм не поднялся.
— Теперь моя очередь.
Фьорир зашил брата в спальный мешок при помощи длинной костяной иглы и нитки из жил.
— Он не встанет?
Я покосился на мешок, почти ожидая, что он зашевелится.
— Он замерз, — сказал Снорри.
— Но… — Лицо у меня слишком застыло, чтобы нахмуриться. — Но ты нашел шевелящегося мертвеца, пролежавшего в снегу больше суток.
— Некроманты вкалывают им эликсир. Какие-то масла и соли, по словам Сломай-Весла. Чтобы они не коченели.
Снорри это уже рассказывал, но у меня, кажется, даже память замерзла.
— Эту армию подо льдом… Войско Олафа Рикесона, людей Мертвого Короля, — их же придется разморозить и сделать с ними то же самое. Если у них там нет какой-то особой магии, то ничего и не выйдет. Тащить на юг их, обледенелых, или же достаточное количество топлива — на север… — Я подумал о другой части истории, рассказанной Снорри. О ключе, что откроет врата ледяных великанов, даре Локи. Ключе, способном открыть что угодно. — Возможно, им был нужен лишь ключ Рикесона. Только он.
Почему-то мысль об этом беспокоила меня больше, чем армия трупов, поднимающаяся из-подо льда.
Снорри хотел зайти к форту с запада, чтобы линия Суровых Льдов привела нас к его восточной стене. Если бы он завел нас не туда, мы бы ушли от форта в ледяную пустыню континента, где и умерли бы все до единого, не доставив никому ни малейшего неудобства. В любом случае мы, похоже, шли на верную смерть, и если бы бегство в одиночку хоть немного увеличило шансы на выживание — я бы тут же смылся. Но увы, как обнаружил в бою Туттугу, иногда бегство — самый опасный выбор, а мне меньше всего хотелось умереть, и умереть в одиночку было, наверно, еще хуже.
Я, шатаясь, брел вперед по нескончаемой белизне, размышляя, видела ли мои мучения Молчаливая Сестра, раз уж она умеет заглядывать в будущее. Я с хрустом ломал лед онемевшими ногами, голову наполнил свист ветра. Считала ли она каждый шаг или просто видела наши следы на снегу единой линией? Сколько возможностей предлагало ей будущее? И сколько из них предполагало нашу гибель? Шаг за шагом, слишком замерзшие, чтобы дрожать, умирающие по одиночке. Возможно, в каких-то версиях будущего трещина, что гналась за мной, поймала и уничтожила меня еще до того, как я встретился со Снорри. А в других он, наверное, убил меня, когда я на него наткнулся. Знала ли она наверняка, что ее заклятие поселится в нас и что мы унесем его на север, к самому краю Суровых Льдов? Знала ли она, что ее магия угаснет в нас — или пустит корни и станет чем-то другим, чем-то большим? Была ли она уверена или лишь предполагала, подобно ее внучатому племяннику, игроку, всегда готовому бросить кости еще один раз? Я видел мысленным взором улыбку ее тонких губ, и она меня отнюдь не грела. Шаг за шагом. До бесконечности.
Как и описывал Снорри, Черный форт появился внезапно. Пейзаж не предвещал ничего — ни подъема, ни какого-либо предвестия конца пути. Вот перед нами лишь сплошная белизна, ограниченная с одной стороны Суровыми Льдами, а вот она, та же белизна, но посреди нее — единственная черная точка.
Дорога отняла у нас все силы, а у Фимма и того более, но никто из нас не был еле живой промерзшей развалиной, как Снорри, когда приходил сюда в прошлый раз. По крайней мере, у нас сохранились какие-то резервы, какое-то желание биться. И уж на что я лично не хотел сражения, было яснее ясного: без отдыха и пополнения запасов в Черном форте обратный путь невозможен.
Снорри подвел нас поближе. Быстрее, быстрее. Он хотел попасть внутрь до захода солнца — в надвигающемся бою ему нужна была сила Аслауг. На сплошном белом поле укрыться было негде, и оставалось надеяться, что нас пока не заметили. Оказалось, эта надежда напрасна.
— Стойте! — Эйн поднял руку в перчатке. — В южной башне кто-то есть.
Мы, конечно, были запорошены снегом, но за спиной у нас садилось солнце, и тени могли возвестить о нашем прибытии, если бы этот человек внимательно присмотрелся.
Черный форт — приземистое квадратное сооружение с зубчатыми башнями по углам. Цитадель, ненамного выше внешних стен, стоит посреди большого двора. Снорри считал, что в ней никого нет и что маленький гарнизон обитает в каморках у центральных ворот.
— Востроглазый снимет его, — сказал Снорри. — И тогда мы заберемся.
Арне потер пальцем в перчатке задубевшую на морозе меховую маску, защищающую лицо, на которой уже образовались миниатюрные сосульки. Ветер крепчал и сек нас, словно лезвиями.
— Далеко стрелять-то.
— Не для Востроглазого! — Один из близнецов хлопнул его по плечу.
— И уже темнеет. — Арне помотал головой.
— Давай же! — сказал близнец.
Востороглазый ссутулился.
— Сейчас лук приготовлю. Потом подойдем поближе.
Это было чертовски долго — он достал и развернул лук, нашел тетиву, навощил ее, размял замерзшие пальцы, закрепил тетиву. Конечно, дома, в Вермильоне, меня учили стрелять из лука. Каждому принцу необходимо это уметь. Впрочем, бабка не столько хотела сделать из нас умелых стрелков, сколько была заинтересована в том, чтобы мы понимали плюсы и минусы этого оружия и могли эффективно использовать его на поле брани. В любом случае меткость стрельбы от нас требовалась.
Если эти долгие ненавистные часы учебы чему-то и научили меня, так это тому, что ветер способен выставить дураком даже лучшего стрелка, особенно порывистый.
Наконец Арне собрался, и мы медленно двинулись вперед по снегу, низко пригнувшись, — можно подумать, это вообще на что-то влияло. Фигура на башне несколько раз пошевелилась, на один жуткий миг обернулась в нашу сторону, но не проявила никаких признаков интереса.
— Давай здесь.
Снорри поймал Арне за плечо. Думаю, если бы ему позволили, Востроглазый подошел бы метров на пятьдесят.
— Один, направь мою стрелу!
Арне снял перчатку и прицелился.
В погожий день, не такими окоченевшими руками и без тяжкого груза ответственности он почти наверняка попал бы. Арне отпустил тетиву, и стрела со свистом улетела, невидимая на фоне неба.
— Промах.
Я озвучил очевидное, чтобы нарушить завладевшую нами тишину. Стрела пролетела так далеко от цели, что человек на башне и не заметил ее.
