Кейт Форсит - Бездонные пещеры
Среди многих сотен погибших были и герцог Глениглз, адмирал Тобиас, Крепыш Джон, Каррик Одноглазый и, разумеется, Томас Целитель. Похороны заняли большую часть утра, но как только все было закончено, все почувствовали какое-то облегчение, как будто эта церемония действительно знаменовала окончание войны и начало новой эры мира.
Большинство беженцев благополучно добрались до селитровых шахт примерно в двадцати милях к северу. Огромные известковые пещеры, ведущие далеко в глубь горы, шахты могли служить укрытием столько, сколько это было необходимо. Те, у кого еще остались силы, отправились собирать дрова и искать провизию, которую могла дать эта долина. Многие существа спаслись от приливной волны в горных районах, и солдаты были уверены, что смогут набить достаточно дичи, чтобы дополнить их скудные запасы.
Тех, кто был слишком тяжело ранен, чтобы идти самостоятельно, перенесли на корабль, где ими занялись целители и ведьмы. Все палубы были так завалены соломенными тюфяками, что Изабо с трудом могла найти место, куда можно было бы ступить. Слушая стоны боли, глядя на умоляющие глаза и ужасные зияющие раны, она обнаружила, что ей недостает Мегэн и Томаса гораздо больше, чем она могла себе представить. Теперь вся ответственность лежала полностью на ней. Больше не было ни мальчика с чудесными способностями к исцелению, чтобы спасти тех, кому грозила смерть, ни старой колдуньи с почти четырьмя с половиной столетиями опыта и знаний, чтобы направить ее.
Несмотря на все их приготовления, у них уже кончались лекарственные травы, болеутоляющие мази и бинты. Ни она, ни остальные целители не спали вот уже двадцать семь часов, и так устали, что зашивали раны, ампутировали конечности и отмеряли лекарства совершенно механически. И, вдобавок ко всем трудностям Изабо, ее самая способная целительница впала в глубокую депрессию. Джоанна сидела в углу, уставившись в стену. Она даже не смыла ночную грязь и кровь и не сменила одежду, которая, высохнув, встала на ней колом.
Изабо присела рядом с ней.
— Джоанна, ты ничем не сможешь помочь мальчику. Он мертв. Но твоя помощь нужна многим другим. Ты можешь отпустить его и помочь мне?
Джоанна жалобно взглянула на нее.
— Он ведь был совсем мальчиком, маленьким мальчиком. И умер сейчас, когда война уже кончена, когда у нас наконец будет мир. Это несправедливо.
— Я знаю, — сказала Изабо, погладив девушку по волосам, жестким от грязи и с запутавшимися в них листьями. — Я знаю. Но жизнь не всегда справедлива. Мы рождаемся и умираем, и не в нашей власти выбрать время и вид своей смерти.
— Но он был совсем мальчиком. Он должен был играть в шарики и пятнашки с другими ребятишками, он должен был разбивать колени и рвать курточку, чтобы его мама бранила его... — ее голос перешел в рыдания.
— Но мы были на войне, — сказала Изабо. — На войне все не так, как должно быть. Эти люди не должны лежать здесь с распоротыми трезубцами животами и выколотыми кинжалами глазами. Ты должна не сидеть здесь, оплакивая мальчика, которого любила, а вязать у огня шапочку для своего малыша и мечтать о том, как он родиться. Я не должна быть здесь... — ее голос сорвался, и она сжала в руке Ключ, висящий у нее на груди.
— Но мы все здесь, — продолжила она окрепшим голосом. — Мы не можем выбирать обстоятельства, в которые судьба забрасывает нас, но можем выбирать, как реагировать на них. Ты дала мне силы и решимость, когда я нуждалась в них, Джоанна. Помнишь, как ты когда-то сказала мне, что нужно просто взглянуть в лицо своему страху и идти дальше? Так вот, с горем точно так же. Даже когда тебе кажется, что вырвали самое твое сердце.
Джоанна подняла на нее глаза.
— Ты тоже это чувствуешь? — Изабо кивнула. Джоанна вздохнула. — Что ж, думаю, мне лучше продолжить жить, — сказала она хрипло, медленно поднимаясь на ноги.
Оставив Джоанну руководить остальными целителями, Изабо взглянула на спящих детей и устало пошла обратно в капитанскую каюту. К ее удивлению, в переполненной маленькой комнатке царила атмосфера дружелюбия, чему, возможно, немало поспособствовало количество выпитого вина из морского лука. Фэйрги принесли с собой бурдюк из тюленьей кожи, полный бесцветной жидкости без запаха, а теперь он уже почти опустел. Один или двое из более молодых спали, положив головы на руки, а Мак-Синн, всхлипывая, в очередной раз рассказывал о своих страданиях, которые он пережил, потеряв семью и корону. Тринадцать прошедших с того времени лет не притупили его боль.
Нила встал и поклонился прионнса. Когда он заговорил, его мелодичные трели и свист были совершенно явно сочувственными.
— Мой брат говорит, что он тоже потерял всех, кого любил больше всех на свете. Он чувствует ваше горе, как трезубец в своем горле. Он жалеет, что прошлое не могло быть другим, и хотел бы, чтобы ваша семья была жива, как и те кого он любил. Он говорит, что чувствует глубокое сожаление о том, что его семья и его народ ответственен за такое глубокое и неутолимое горе, — перевела Майя с легким удивлением в голосе.
Мак-Синн прочистил горло.
— Что ж, слова вашего брата очень благородны. Очень благородны. Конечно, это не воскресит мертвых, но все же очень, очень благородно. — Он сделал еще один глоток вина и произнес, очень хрипло, — Скажите вашему брату, что я тоже очень сожалею, если был причиной смерти тех, кого он любил. Но мы все вели войну. Во время войны делается многое, о чем потом можно очень пожалеть.
Майя перевела, и Нила склонил голову, принимая извинение прионнса, пусть и несколько отрывистое.
Изабо проскользнула к своему креслу, слабо улыбнувшись Дайду, сидевшему напротив. Он ответил ей такой же улыбкой, хотя его мысли были явно заняты другим. Изабо с удивлением заметила, что лежащий на столе пергамент уже почти исписан убористым почерком. Она взяла его в руки и быстро пробежала глазами, хотя он был так испещрен перечеркиваниями и исправлениями, что его было почти невозможно прочитать. К ее удовольствию, уже начало вырисовываться какое-то подобие соглашения между людьми и фэйргами. Хотя очевидно было, что очень многие вопросы еще только предстояло обсудить и утвердить, совет по примирению уже прошел большой путь в направлении прочного мира. Обе стороны признали совершенные злодеяния и согласились с обвинениями, что еще шесть месяцев назад показалось бы Изабо совершенно невозможным.
Все отчаянно нуждались в отдыхе. Совет прервался вскоре после того, как Изабо вернулась туда, и Лахлан с Нилой сделали вежливые жесты признательности и обещания вернуться к переговорам как можно скорее. Лишь тогда обессиленный Ри отправился в постель, а Изолт повела полупьяных лордов искать себе какую-нибудь койку где-нибудь в другом месте переполненного корабля.
