Анна Клименко - Лабиринт Сумерек
– И куда мы теперь пойдем?
– Известно куда. На юг, Лан-Ар, на юг. Мы идем на юг, это я точно знаю!
* * *…Уплывающий в сумерки день не принес ничего плохого. Даже наоборот – они наткнулись на хрустальный ручеек, вытекающий из-под рябого, словно перепелка, валуна, и наполнили пустой бурдюк. Нитар-Лисс долго пила, черпая пригоршнями ледяную воду, затем умылась, попробовала стереть кровавые пятна с куртки, но потом махнула рукой – пустое, бесполезное занятие. Лан-Ар тоже хлебнул водицы, плеснул себе в лицо, с силой провел мокрыми пальцами по волосам, будто желая привести в порядок беспорядочно скачущие мысли. На руках остались багровые разводы, и он торопливо сунул руки в ручей. Это была кровь убитых чудовищ, и Лан-Ару вдруг стало противно до тошноты – оттого, что он весь, с ног до головы, покрыт бурыми пятнами и не может отмыться.
Кровь чудовищ словно въелась в кожу, при этом запачкав саму смертную душу ийлура.
Нитар-Лисс внимательно поглядела на ийлура и буркнула, что это близость Лабиринта так действует и что кому-кому, а Лан-Ару следует проявить осторожность.
– В мыслях и поступках, дорогой. Лабиринт Сумерек на то и Лабиринт Сумерек, чтобы свести с ума тех, кто до сих пор не нашел своего места под небесами Эртинойса.
– А разве я не нашел? – Лан-Ар смотрел на журчащую воду. Наверное, этому ручью было хорошо и беззаботно – бежать себе от хребта на равнину, ни о чем не думая и не беспокоясь. Может быть, оттого и вода была такой чистой и вкусной, потому как ни одно сомнение не замутняло ее…
– А что, нашел? – усмехнулась ийлура. – Не убивайся, Лан-Ар. Именно такой, как ты, и должен войти в Лабиринт.
– Не понимаю.
Он набрал полные пригоршни ледяной воды и плеснул в лицо.
– Идем дальше.
– Хорошо, – миролюбиво улыбнулась жрица.
…А тропа все вилась петлями вокруг насыпных холмиков. Изредка попадались и каменные сады, а один раз ийлурам встретилась каменная плита с выбитым текстом на языке элеанов. Нитар-Лисс остановилась и углубилась в чтение, а Лан-Ар тем временем смотрел в небо. Он никак не мог отделаться от мысли, что на них в любой момент могут напасть элеаны – но те не нападали, невзирая на то, что по их исконным землям медленно тащились два ийлура.
– Это закон гостеприимства, – задумчиво сказала Нитар-Лисс, – он многое объясняет. Хотя кое-что по-прежнему остается загадкой…
И молча двинулась дальше, не оставляя Лан-Ару иного выбора, кроме как идти следом. По правую руку, как и днем раньше, черными колоннами тянулись ввысь горы Сумеречного хребта, древние, изрезанные морщинами ущелий, избитые оспинами пещер и пещерок, подпирающие небо Эртинойса…
Сумерки сгустились рано. И сразу же Нитар-Лисс объявила привал. На счастье, среди камней встретился зеленый оазис: две жиденькие акации, прилепившиеся к гранитной стене. У их вспученных, натруженных корней журчала вода и влажно шепталась высокая, по колено, трава.
Как только затрещал костер, жрица разостлала на траве плащ и достала карту.
– Уж не знаю, чего нам ждать этой ночью, – донеслось до Лан-Ара.
Потом она бормотала еще что-то, поворачивая пергамент и так и сяк; достала изумрудный ключ.
– Так я и думала! – В голосе Нитар-Лисс послышались торжествующие нотки. – Давай сюда мою сумку, живее!
И, получив желаемое, она принялась торопливо потрошить содержимое мешка. В разные стороны полетели свертки, бархатные мешочки, ящик с ритуальными ножами…
– Ох, да где же они…
Издав победный вопль, ийлура наконец достала плоскую деревянную коробку, в которой оказался писчий набор – перо и стеклянный пузырек чернил с завинчивающейся крышкой.
– Поглядим… Благослови, Претемная Мать синхов!
Нитар-Лисс углубилась в рисование. Лан-Ар тоже присел на корточки, посмотрел – и едва не рассмеялся. А ведь секрет карты оказался прост, впрочем, как и все гениальное, что существовало под небесами Эртинойса: когда источник света находился строго слева от пергамента, а в центре лежал изумрудный ключ, каждый лучик зеленоватого света становился продолжением не доведенной до конца чернильной линии. И потому Нитар-Лисс, прикусив кончик языка, прилежно обводила дрожащие травяные полоски, и на карте – наконец-то! – появились и горы хребта, и предгорье, и кромка Диких земель. Ийлуру показалось, что в одном из пятнышек он даже узнал каменный сад, в котором они ночевали прошлый раз, и крошечный ручеек, журчащий в траве, восточнее впадал в катящуюся на равнину речку…
Нитар-Лисс ловко обводила зыбкие отблески, то и дело сажая кляксы, тихо бурча ругательства, снова и снова макая перышко в чернильницу. Оказалось, что они прошли куда больше половины пути; заветный крестик чернел южнее, но уже близко, и Лан– Ару не верилось, все вертелся на языке вопрос – неужели все так просто?
– Еще дойти надо, – заметила жрица, – здесь отмечен только вход.
Ийлур молча смотрел на карту. Все равно, даже завершенная, она казалась странной.
– А точки? Что это за точки? – встрепенулся он. – Ведь они не вписываются в рисунок, они – сами по себе…
– Разве ты не узнаешь? – Нитар-Лисс уже завинчивала крышку чернильницы. – Это же рисунок созвездий! Вот, гляди, это Большой и Малый Лебеди, а это – Паук.
Лан-Ар почувствовал, что к щекам прилила кровь. Может быть, ийлуре и были известны скопления звезд, но в Храме Фэнтара этому не учили, и теперь ему было стыдно – оттого, что он не разбирается в столь простых, казалось бы, вещах.
– Так должно выглядеть небо над Лабиринтом, – закончила жрица, – ну вот и все. Нет больше ни тайн, ни загадок. Осталось только уцелеть и прикоснуться к священному древу.
* * *А ночью, во сне, пришел старик.
Так уж получилось – Нитар-Лисс решила дежурить первой, обещала разбудить, если почувствует опасность. Лан-Ар поначалу воспротивился; не то чтобы совсем не доверял темной жрице, все-таки он был ей нужен, но…
Женщина есть женщина. И отнюдь не женское это дело сидеть одиноко в ночи, у подножия враждебных гор, и слушать, и всматриваться в кромешную темень, что вытекает из ущелий хребта. К тому же Нитар-Лисс не выглядела румяной пастушкой. Схватка с мохнатыми тварями выпила из нее довольно жизни, только глаза – огромные, черные – жили на бледном, как бумага, лице.
Впрочем, спорить с Нитар-Лисс было бесполезно. Она как-то очень мягко, нежно поцеловала его в лоб, игриво запустила пальцы в начавшую отрастать бороду.
– Отдохни, мой неутомимый воин, – шепот сливался с журчанием ручейка, – я разбужу тебя, как только увижу или услышу что-нибудь подозрительное.
И Лан– Ар обмяк. Разом навалилась усталость всех этих сумасшедших дней и еще более безумных ночей; ийлуру захотелось просто закрыть глаза, чтобы потом проснуться – пусть и на полу, на жесткой циновке – но в Храме Пресветлого. Чтобы посвященный недовольно требовал свежий чай и чтобы, спросонья потирая веки, бежать на кухню с подносом и глиняным чайником… Одним словом, Лан-Ару вдруг захотелось, чтобы на самом деле все происшедшее оказалось сном.
