Павел Миротворцев - Тварь живучая 2
— Если бы меня интересовала информация, то вот сейчас самое время для первого вопроса, — произнёс я, осматривая свою вотчину. Дети были в панике. Ужасе. Истерике. Отлично. Так и надо. — Crucio, — мне уже надоедает этот спектакль, а продолжать надо ещё долго, потому немного топорной обработки старым добрым круциатусом разбавит спектакль. Крики раздражают. Надо бы провести агитацию детишек и продолжить.
Хогвартс…. Он не доволен. Ему больно. Потоки ненависти, которые мне приходится использовать для продолжения пытки, буквально разрушают древнее строение. Конечно, одного меня недостаточно чтобы замок пал, наверное, и всё магическое сообщество неспособно его убить, но он страдает вместе с Эйвери. А меня накрывает паника, ужас, чувство собственной ничтожности. Ведь на протяжении долгих лет в этом действительно прекрасном месте со столь чистой энергетикой я пытал и убивал пленных Пожирателей.
— Вы, наверное, не понимаете, что сейчас происходит. Этим двум было дано задание. Весьма важное. Они его провалили и были пойманы, после чего выложили много любопытной информации. А то, что происходит сейчас, их ждёт в любом случае. Я могу их отдать аврорам, там их быстренько помучают и отправят на обнимашки с диментором. Могу вернуть Тёмному Лорду, но там их ждёт участь гораздо хуже. Но я отвлёкся. Не зацикливаемся, молодые люди.
После этой фразы я со всей доступной мне силой приложил Эйвери ногой по печени, а в моей голове раздался стон, так похожий на тот, что издаёт раненое животное. Ненавижу этого человека. Мастер пыток с холодным оружием. Редкий психопат. А теперь он открыл мне глаза на то, какой я монстр. И за это я готов выпустить на него этого самого «монстра» и разорвать голыми руками. Повинуясь взмаху моей палочки, Эйвери отправляется на пол, лицом вниз.
— Есть просто огромное количество всевозможных любопытных способов причинить боль. Мой любимый, это удачно загнанный в тело нож в сочетании с отрезвляющими чарами, делающими человека неспособным потерять от боли сознание. — Я накладываю вышеупомянутые чары на бессильно лежащего на полу человека и следом вгоняю нож для бумаги в поясницу, чуть правее позвоночника. Нож находит свою цель, которой является почка, а комнату будоражит очередной дифирамб, посвященный человеческой изобретательности и нечеловеческим целям, на которые она тратится. Гадко и громко. Я осматриваю аудиторию беглым взглядом и улавливаю, что заклинание фокусировки внимания побороли только Малфой и Ротман… как я и рассчитывал. Талантливые ребята, жаль, что приходится знакомить их со всем этим.
— Зачем вы это всё делаете? — не выдерживает Мишель.
— Очень интересный вопрос, мисс Ротман. Вам ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пригодятся данные навыки. Вот и вся причина, — я достаю нож и начинаю ходить вокруг окровавленного человека. В общем то такой нож неудобен для подобного шинкования, но я и не для этого взял его. Я подхожу к Эйвери и продолжаю игру с его ногтями, а именно отрываю их по одному. Очень, ОЧЕНЬ неприятно, судя по удвоенному крику господина Эйвери, а если судить по стонам замка, то я на верном пути. «Процедура» длится уже час, а надо протянуть ещё минимум полтора, и я делаю это. На протяжении долгих минут я режу, жгу, протыкаю и поливаю проклятиями орущего старину Эйвери. Замок в таком смятении, что начинает уже скулить от безысходности. Я только сейчас понимаю, ЧТО ИМЕННО так действует на мой бедный Хогвартс. В момент, когда я начинаю особо неприятную даже для меня процедуру, раздаётся дикий крик Мишель Ротман.
— ПРЕКРАТИТЕ!
— Встать, мисс Ротман. Подойдите, — я жестом подзываю девушку к пытаемому. Её страх можно резать ножом, столь материален он, но, тем не менее, она, вяло перебирая ватными ногами, подходит, — давайте поиграем? Правила игры очень простые. Вы просите меня прекратить пытки вашего дяди, и я тут же прекращаю. Crucio.
Луч, который попадает в моего дядю столь ярок, что от его секундной вспышки начинают слезиться глаза. Заклятия нашего «профессора» всегда яркие, но только сейчас я поняла, что ещё ни разу он не колдовал в полную силу. Крики безумные, уши закладывает от этих звуков. Представить, что чувствует человек, который издаёт подобное просто невозможно. Я знаю, что Уайт не обманет, он действительно прекратит пытку по первому же моему слову. Но вот только я понимаю, КАК именно он её прекратит, и я панически боюсь, что на моих глазах как свинью зарежут человека. Я боюсь попросить убить своего дядю, потому что он может не использовать палочки для этого.
— Чего ты ждёшь? Прекрати это! — орёт сзади чей-то голос.
— Идиот ты, если не понимаешь, КАК он это прекратит, — раздаётся другой голос.
Пытка длится минуту, другую, а крики не становятся тише. Я затылком чувствую, что большая часть людей в классе уже захлёбываются от собственных слёз. Они оплакивают себя, своё детство. Никому из них нет дела до самого пытаемого человека. И я не могу их винить, ведь даже мне нет дела до дяди. Но я НЕ ХОЧУ видеть смерть.
— Когда Crucio слишком сильный, человек перестаёт чувствовать своё тело, а всё что остаётся — только боль. Сознание начинает уплывать, тонуть в одном лишь чувстве. И в какой-то момент ты ломаешься и начинаешь желать смерти.
Голос холодный и спокойный. Без тени сомнения и сожаления. Этого человека, наверное, пытали с детства. Невозможно развиться в подобное существо, если не начать с ранних лет. Он делает усилие, и от магии идущей через палочку профессора мои волосы становятся дыбом, а крики усиливаются, несмотря на то, что казалось, будто уже некуда. В этот момент я понимаю, что должна сделать. Дрожащей рукой я вытираю свои слёзы, которые до этого даже не заметила, и достаю палочку. Уайт смотрит на меня ровно без тени эмоций, ему, очевидно, всё это действо до фонаря.
"Умница, девочка", думаю я, когда она достаёт из внутреннего кармана мантии палочку, которую впервые должна применить как оружие. Я понимаю, что она не хочет видеть, как я зарежу Эйвери, но я сделаю именно это. Мне стыдно перед ней, но она должна почувствовать, насколько мерзко быть убийцей. Этому ребёнку не избежать подобной участи, а значит, я могу только упростить задачу. Да, кошмары ей начнут сниться на год раньше отведённого срока, но, возможно, всё ограничится убийством этой твари.
— Avada Kedavra, — раздаётся неестественно спокойный голос девушки, следом классную комнату освещает вспышка ярко-зелённого света и… тишина. Звенящая, абсолютная. Даже сердца учеников замерли, но длится это долю секунды, а потом… БУМ. Тело Эйвери упало на пол, а следом на колени опустилась и Мишель. Она спрятала лицо руками и тихо пыталась осознать, что именно сейчас произошло.
