Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 9
Она снова издала зов. Могли быть еще и другие объяснения, но она предпочитала о них не думать. Она наклонилась далеко вперед и позвала настойчивей и тревожнее.
Потом она ощутила его присутствие в своем разуме, приближающееся, набирающее силу, чем-то неопределенно обеспокоенное. Она приготовилась к чисто психическому общению, но его не последовало. Вместо этого вода начала мутнеть. Она ждала, однако шло время, а он все не появлялся. Волны эмоций и ощущений стали накатываться на нее, легко и небрежно прикасаясь к ней с той степенью игривости и любопытства, которая обычно преобладала в этом месте, и что-то темное и злобное поднималось из Ямы, подобно летучей мыши.
— В чем дело? — осведомилась она на том щебечущем языке, которым всегда пользовалась здесь.
И снова ответа не последовало, но волны чувств и ощущений усиливались. Атмосфера становилась все более мрачной и зловещей. Потом внезапно она рассеялась, и появилось ощущение почти безудержной радости и даже какого-то торжества. Оно набирало силу, а все другие эмоции отхлынули прочь и остались где-то далеко. Воды снова заволновались и помутнели, и часть сгустившегося под ними аморфного и темного естества вырвалась на поверхность; призрачная жемчужная аура, внутри которой непрестанно перемещались колеблющиеся и смутные узоры, тускло светилась над ней, и туманное облако под водой лишилось своих расплывчатых очертаний.
— Сестра и возлюбленная и жрица, приветствую тебя из многих миров, в которых я обитаю, — раздалось формальное приветствие на знакомом языке.
— И я, обитающая лишь в этом мире, приветствую тебя, Туалуа, собрат Старейших. Ты обеспокоен. Что произошло? Расскажи мне.
— Королева этого мира, Семирама, я вступил в переходный цикл, мучительный для подобных мне. Родственный тьме и свету, я наделен и тем и другим.
— Как и мы, Туалуа.
— Да, но людям удается смешивать их в коротком промежутке их дней. Это, должно быть, делает жизнь гораздо проще.
— Здесь тоже есть свои сложности.
— Да, только мы проводим вечность за вечностью, обвиняя себя за предшествующий период, когда главенствовала другая сторона нашего естества, и так будет всегда, пока не наступит тот долгожданный, невероятный день, когда обе наши сущности сольются воедино и мы сможем присоединиться к себе подобным, обитающим в других мирах, за пределами этого ада, где владычествуют совершенные противоположности.
Волна почти невыносимой печали захлестнула ее, и она невольно заплакала. Что-то, похожее на щупальце, протянулось к ней, почти робко, и дотронулось до ее ноги.
— Не печалься обо мне, дитя. Восплачь лучше о человечестве. Ибо когда тьма овладеет мной, а я уже сокрушаюсь о грядущих днях, моя Сила пронесется над землей, и все люди будут страдать… кроме тебя, потому что ты служишь мне и будешь становиться сильнее и ярче, тверже и холоднее, уподобляясь утренней звезде, и я сделаюсь таким могучим, каким не был никогда раньше, и основы мироздания поколеблются, как в те былые дни, когда другие, подобные мне, пребывая в противоположных периодах, сражались за душу человеческую.
— И ничего нельзя сделать? — спросила она.
— Я буду сдерживать это, сколько смогу.
— Что сделал для вас доброго маг Джелерак и чем все подобные тебе обязаны ему за те прошедшие дни?
— Тот старый долг, Семирама, каким бы он ни был, давным-давно уплачен, поверь мне. И он уже не тот человек, которого ты знала когда-то.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Он изменился. Возможно, у него тоже есть свои светлые и темные стороны.
— Мне трудно поверить в это, хотя я недавно кое-что слышала. Последнее, что мне было известно о нем в минувшие времена, — это то, что он долго болел, быть может, многие годы, после свержения Гохорга.
— Тогда самым уместным будет сказать, что он так никогда и не поправился.
— Он очень любезно обошелся со мной, когда вызвал меня назад.
— Конечно. Ты нужна ему. Ты обладаешь чрезвычайно редким для человеческого существа умением. Но дело не только в этом… Более всего я сожалею о том, — продолжал он, — что вскоре у меня с ним, вероятно, будет слишком много общего.
— Ты сейчас перевернул весь мой мир вверх дном, — сказала она.
— Мне очень жаль, но у меня нет возможности предвидеть, когда начнутся те изменения, которые возобладают надо мной. Я буду по-прежнему помогать тебе во всем, в чем ты только пожелаешь, и всем, чем только смогу, пока это будет в моих силах.
Она протянула руку и прикоснулась к щупальцу.
— Если я хоть чем-то могу помочь тебе…
— Ничем, — сказал он. — Мне не может помочь ни один смертный. Забавно, но я и в самом деле на время потеряю рассудок, и это случится, когда наступит переходный период. Прежде чем это произойдет, я отошлю тебя в одно место за пределами времени и пространства, приготовленное мною специально для тебя, и там ты познаешь много радости. Без сомнения, мое другое «я» призовет тебя, когда потребуются твои услуги.
— Мне очень грустно слышать все это.
— А мне говорить. Так что давай лучше побеседуем о том, что привело тебя сюда.
— Теперь это дело стало совсем запутанным, — сказала она, — из-за того, что ты только что рассказал мне. Барэн делает что-то с зеркалом. Он уже поместил внутрь зеркала по меньшей мере одного духа. Вероятно, именно сейчас он отправляет туда другого…
— Я уделяю мало внимания делам всех этих смертных, разве что когда ты просишь меня об этом… Так расскажи мне теперь, кто такой этот Барэн и почему то, что он делает с зеркалом, может иметь для тебя какое-то значение.
— Барэн — темный тяжелый человек, который иногда сопровождает меня сюда.
— Тот самый, владеющий фокусом с рукой?
— Да. Он здесь управляющий Джелерака. Зеркало, которое находится в комнате посередине северной башни, является для Джелерака средством передвижения между теми многими мирами, в которых он обитает. Некоторое время тому назад Джелерак был ранен на чародейском поединке, и мы думали, что он, возможно, прибудет сюда, чтобы я смогла молить твою Силу об его исцелении. Пока мы ждали его появления, нашлось много других, решивших, что он умер или ослаб, и пытавшихся взять приступом этот замок в надежде, что им удастся использовать тебя в своих собственных целях.
На нее накатилась легкая волна веселья.
— И тогда я поняла, зачем Джелерак воскресил меня… чтобы помогать тебе во время твоей болезни прошлым летом.
— Мой первый приступ безумия за многие столетия. До той поры я предоставлял ему всю ту силу, о которой он просил меня, в благодарность за те давние услуги, о которых ты говорила. Он не понял, что произошло. Впрочем, и я в то время не понял.
