Сергей Чичин - Поход клюнутого
— Во имя Синдел, на это бы я посмотрела!
— Так за чем дело стало? Вы не стесняйтесь, рубите прут такой, чтоб он даже сквозь панцирь прочувстовал.
— Дело за тем, что я получила рыцарский пояс и шпоры не для того, чтобы за меня вступался каждый оборванец, пахнущий навозом. Я и сама могу постоять за свою честь и объяснить зарвавшемуся мужлану, как надлежит вести себя со встречными рыцарями!
— Э, боюсь, для этого всей вашей женской капеллы не хватит. Мужики поздоровее на этом поприще лапти склеивали.
— Да будет так, если тому суждено случиться. Но отступать не в рыцарских традициях.
— Поимейте милосердие, на это я никак не могу пойти. И сам он, уверен я, биться не жаждет… у нас дела личные, нам размениваться на дорожные стычки непозволительно.
— Зачем же он принял мою перчатку?
— Дурной он, как табун сусликов, и рефлекс имеет развитый, что зовется хватательным. Ему что ни кинь — все хватает!
— Значит, самою судьбой предначертано, чтобы мы с ним вступили в поединок. Обещаю тебе, оруженосец, что если удача будет на моей стороне, я не причиню твоему хозяину смерти. Но кровь пущу, чтобы впредь был осмотрительнее!
— Вот это бы и неплохо, — возмечтал Торгрим. — Да только на удачу в таком деле уповать не следует. Сколь с ним мотаюсь — ему все нипочем, из такого выходит без единой царапины, где полный хирд бы раздербанили. Но сами подумайте, биться с женщиной — это таким надо быть… Его, конечно, клюнул некогда гоблинский дурной попугай, но едва ли с такою силою, чтоб всякие понятия вымести.
— Что, вы с твоим рыцарем презираете женщин, как у шовинистических мужских свиней заведено?
— Я б так не сказал. Он к женщинам определенно питает всякие нежные чуйства.
— Потребитель-эксплуататор!
— Ну вот, у Вас же явно на сердце тяжко, раз на эльфийский диалект переходите. Мадам, ну к чему Вам лишний удар по голове?
— Я полагаю разговор оконченным, оруженосец. Ни у меня, ни у него нет при себе копья, так что предлагаю сойтись на мечах и уповать на милость богов-покровителей.
— Да какое богам дело до дуриков, что к картинкам на щитах цепляются? Вот что, давайте повстречаемся в иной раз, когда все будем и при копьях, и при свите положенной, и можете на турнире переведаться, там-то все и проясните, — Торгрим заговорщицки понизил голос. — Смею полагать, что с рыцарской пикой он не в больших ладах, так что тут-то Вы ему и покажете, что к чему.
— Нет, вонючий незнакомец, биться мы будем здесь и сейчас, на мечах и до крови, а если ты не прервешь тотчас кощунственные речи, то первым я разрублю тебя — прямо до седла твоей смешной лошадки!
— А вот это у Вас, при всем уважении, не получится, — дварф ощутимо загрустил в потоках холода, которым понесло от суровой рыцарши. — Вы ж подумайте, как себя станете чувствовать, когда первый встречный унавоженный оруженосец Вас с седла стащит и эдак выпорет, что даже сквозь железные штаны нестерпимо обидно сделается.
— Ах ты!..
К чести латной дамы, схватилась она все-таки не за меч, а за плетку, и Торгрим скрепя сердце предпринял встречные шаги. К тому моменту, как рука взметнулась, занося плеть, он аккуратно скатился с седла, нырнул под морду рыцарского коня, уходя из-под удара, трубку зажал в зубах, одной рукой принял даму за кованый пояс, второй прихватил за ногу, выбивая латный пигаш из стремени, и без большой натуги снял некрупную фигуру с лошади. Рыцарша немедленно принялась извиваться, совсем как обычная крестьянская девка, буде прихвачена соседским мясником, и вместо того, чтоб на землю встать без шума и пыли — была на нее не очень нежно брякнута.
— Так его! — гаркнул из отдаления Бинго, донельзя счастливый таким зрелищем. — Теперь ногами, борода!
— Прибью я его однажды, — сообщил Торгрим сокрушенно. — До чего гнусный тип, поверьте уж специалисту.
Тут ему пришлось на шажок отступить, чтобы избежать пинка острым мысом стальной обувки. Рыцарша с неожиданной прытью перекрутилась и вскочила на ноги, после чего сдернула с седла полуторный меч и наставила его в лоб дварфу.
— Это тоже не получится, — примирительно заверил Торгрим. — Мадам, я уж не знаю, за какие заслуги у вас тут берут в рыцари, но нас под горами куют из другого железа. Бросьте ерунду, давайте разойдемся по-мирному. Мне сердце греет Ваша верность слову и долгу, я ж спать не смогу, если придется Вас обидеть.
— Ты уже обидел, гнусный бородач!
— Э, поверьте, еще не успел. А то еще сэр рыцарь подключится, вокруг него и лучшие друзья себя как на колу чувствуют.
— Прибей уже, и поехали дальше! — потребовал Бинго капризно. — Только пусть отдаст за причиненные треволнения, чего там у него есть хорошего. Я скоро кушать захочу! Уже почти хочу! Уже точно хочу!
Рыцарша коротко взвизгнула и обрушила меч на Торгрима. Дварф плавно, словно ползущий по течению айсберг, оттанцевал назад — один шажок, другой, на третий ухватил противницу за запястье и, разогнав мимо себя, запустил на середину дороги.
— Эй-эй! — заволновался Бинго. — Оставь моего бороду пырять железкой! Он, конечно, дурно пахнет и много занудничает, но это… своего заведи, а то я сейчас слезу!
— Хоть ты не лезь, — в сердцах рявкнул на него Торгрим. — За что ж мне такое, один среди безумцев! Мадам, прекратите балаганничать!
— Ты меньше на лыцарей ругайся мадамами, а то не видать тебе взаимопонимания.
— Это женщина, Бинго, и не вздумай с ней как с посторонними магами обходиться!
— Фига, женщина, — Бинго уронил челюсть на грудь. — А чего она в железках, как иной долдон? Где это, чего там рыцари на дороге искали — очи, косы, ну и прочее обаяние?
Рыцарша оскорбленно выпрямилась и указала на гоблина острием меча.
— Я рыцарь, возведена в звание бароном Гластоном при полном собрании рыцарской коллегии! Слезай с коня, ответь за оскорбление!
Бинго озадаченно сдвинул колпак на затылок.
— Если отвечу, сиськи покажешь?
— Слезай, тварь!
— Да ну вот еще. Чего мнешься, как кабан перед ульем, борода? Отбери у нее железяку, она ж порежется.
— А вот хрен тебе. Она правильный рыцарь, не то что ты, зеленая образина. Не позволю обижать даму, пусть даже и дурковатую — это у нее общерыцарское, самые достойные мужи тоже не без этого пунктика.
— Таааак. Заговор?!
— Никакой не заговор. Дама невменяема, но она дама… это их обычное состояние. Если их еще и бить за это — я лучше пойду гору долбить за то, что каменная.
— Тогда давайте играть в демократию.
— Я с тобой не буду ни во что играть, презренный носитель гнусного щита! Сойди с седла и вступи со мной в поединок! Боги и твой оруженосец свидетели — я оставлю тебе жизнь, когда оскорбление будет смыто твоей кровью.
