Анна Гурова - Земля оборотней
— А, ты их тоже увидела? — спросил он лениво. — Будь у тебя глаза поострее, ты бы их даже узнала.
— Кто там?!
— Двоих я не знаю. Но третьего в старые времена встречал, а еще одна недавно здесь гостила… Иди-ка ты в пещеру, пока не простудилась с отвычки.
— А ты? — спросила Айникки с подозрением.
— А я еще немного задержусь…
Выйдя из леса, Вяйно внезапно остановился.
— Что такое? — спросил Йокахайнен, быстро оглядываясь.
Но вокруг царили глухая тишина и покой спящих зимних гор.
— Мы почти на месте, — сказал чародей. — Вон там пещеры Карху. И сам он нас уже увидел.
— Откуда ты знаешь?
— А вон он. И Айникки с ним.
При этих словах Ильмо и саами принялись изо всех сил вглядываться в окружающие горы, но даже входа в пещеру не увидели. Тем временем Вяйно снимал рукавицы и отвязывал лыжи.
— Раз уж он нас заметил, пора приниматься за дело, — сказал он. — Эй, нойда, дай-ка твое копье!
Он забрал копье у Йокахайнена и принялся чертить на снегу рунные знаки.
— Сейчас я вам покажу, — приговаривал он, — как охотились в старые времена райдены.
Когда сложный составной знак был закончен, Вяйно выпрямился, достал из заплечного мешка кантеле и запел:
— Лес, будь ко мне добр,
Будь милостив, Тапио,
Покажи мне дорогу,
Сделай на деревьях зарубки
К двери толстолапого,
Плоскоголового,
Тупоносого,
В богатой шубе,
К месту, где его берлога.
Ильмо прислушивался с жадным любопытством. Наконец-то он узнает, что такое колдовская охота! Столько лет уговаривал он Вяйно показать ему что-нибудь из райденских приемов и вот, наконец, дождался. Но руна, которую негромко тянул Вяйно, была ему хорошо знакома. Древнее охотничье заклинание, в котором не было ничего тайного — хватило бы терпения пропеть целиком…
— Я копье в него не брошу,
Не выстрелю из лука.
Сам он упадет с горы,
Сам разорвет грудь об острые сучья.
Сам ветками брюхо распорет…
Разочарованный, Ильмо глянул на вырезанный в снегу знак и от удивления перестал слушать руну вовсе. Перед ним извивалась четырежды изломанная линия знака «Ураган». Этот знак означал стихийное, хаотическое разрушение, неподвластное человеческим силам, и, выпадая в гадании, считался крайне неблагоприятным. А уж прибегать к нему нарочно!.. Ильмо не успел подумать о всех последствиях безрассудства, на которое, по его мнению, пошел Вяйно, — эти последствия не заставили себя ждать. Внезапно взвыл ветер, заскрипели стволы деревьев, поднялась поземка — а Вяйно, вместо того чтобы успокоить силы, которые сам же растревожил, всё пел себе и пел!
— Молодец-красавец, ягодка лесная!
Меховой ком в лесах зеленых!
Зачем тебе теперь твоя шуба?
С головы сними одежду,
Хищной пастью не кусайся,
Отдай мне свои зубы, подари челюсть!
Ветер быстро усиливался. Небо потемнело, горы пропали из виду. Куда бы ни оглядывался Ильмо — везде он видел только несущуюся снеговую стену и слышал надсадный вой. Йокахайнен и Асгерд тесно прижались к нему, прикрывая ладонями глаза от снежной крошки, — а стена летящего снега всё приближалась, свивалась в спираль… Наконец Ильмо понял. Они оказались внутри воронки вихря.
— Мы подойдем к его логову под покровом бури, — прокричал ему Вяйно прямо в ухо. Ильмо едва расслышал. Но когда Вяйно закончил руну и спокойно пошел вперед — последовал за ним. Сперва Ильмо показалось, что вихрь вот-вот подхватит и унесет старого чародея, но подвижная белая стена отшатнулась от Вяйно. Он был центром этой бури, куда шел он — туда неслась и она. Всё это Ильмо осознал позднее; но тогда, как и прочие, видел одно: единственное спасение — держаться как можно ближе к Вяйно.
Они шли долго, постепенно поднимаясь по склону, и даже начали привыкать к такому необычному способу передвижения, когда где-то снаружи раздался грохот, перекрывший даже вой вихря. Задрожала земля, грохот все нарастал… а потом начал стихать.
— Промахнулся, — довольно сказал Вяйно. — Не останавливаемся, идем дальше!
— Что это было?! — крикнул Ильмо ему в ухо.
— Лавина, — ответила ему Асгерд. — Карху спустил ее на нас…
Вторая лавина прошла ближе. Третья — прямо по ним. Земля задрожала так, что Ильмо едва удержался на ногах; вихрь так и заходил ходуном, перемалывая массы снега и льда. В крутящейся снеговой каше замелькали темные вкрапления. Некоторые из них падали внутрь: это были еловые ветки и человеческие кости…
— Мы уже в ущелье, — крикнул Вяйно. — Приготовьтесь, сейчас я отпущу ветер!
Все произошло мгновенно. Как только Вяйно остановился и развел руки в стороны, вихрь ослабел, замедлился… и умер. Весь снег, который он держал в воздухе, просыпался на землю. Когда воздух очистился, Ильмо снова увидел горы, на этот раз — прямо над головой. Они оказались на перевале, усыпанном буреломом и костями; прямо напротив них темнел вход в пещеру, а на его пороге стоял Когтистый Старец.
Глава 33
Превращение Карху
Когда Белый Карху оборачивался человеком, он обычно казался подслеповатым. Но когда он принимал свой истинный медвежий облик, его глаза словно открывались — и каждый из них был как пасть, полная зубов. Казалось, эти глаза могут убивать. Съедая противника, он просто доводил дело до конца; главное происходило раньше — когда враг встречался с ним взглядом.
Когтистый Старец поднялся на дыбы и заревел. Его рев нес в себе злые чары, он лишал сил и вселял сверхъестественный ужас. Ильмо охватило ощущение беспомощности и горечь близкого поражения — ведь что бы они ни предприняли, Карху им не одолеть, это очевидно. Нарастали тоска и безнадежность, оставалось только желание умереть, чтобы поскорее избавиться от этого кошмара единственным оставшимся путем — путем Калмы…
Взгляд Карху, полный ядовитой тьмы, скользнул по Йокахайнену, и тот, весь дрожа, упал на колени и уткнулся лицом в снег. Ильмо застыл, не в силах даже моргнуть — подходи и ешь. Асгерд попятилась и быстро взглянула на Вяйно. Но на старого чародея рев Карху определенно не действовал. Он стоял прямо, глядя перед собой, а его пальцы перебирали струны кантеле. Асгерд опустила копье — ей вдруг стало ясно, что кантеле — единственное орудие, которое может нанести оборотню хоть какой-то урон.
— Давно не виделись, Карху! — сказал Вяйно, наигрывая на кантеле простенькую мелодию.
— Разве давно? А мне кажется, это было вчера, — прорычал медведь. — Что, снова пришел поохотиться в мои угодья, сын Ильматар?
