Дмитрий Распопов - Мастер клинков - Начало пути
К сожалению, посмотреть на торговые ряды нам не дали, Гердам повёл нас в обход. Внезапно навстречу нам из бокового коридора вышел ещё один отряд стражи, сопровождающий не очень высокого — даже по гномьим меркам — не широкого в плечах, зато очень пузатого гнома. Одет он был в добротную кожаную одежду, даже я, полный в этом профан, видел, что кожа выделана просто превосходно и стоит больших денег.
— Тан Дарин, — спокойно и без удивления приветствовал мастера гном, полностью игнорируя нас.
— Тан Истер, — очень вежливо ответил Дарин, также склонив голову.
— Значит, Гердам не соврал и отшельник вернулся, — задумчиво сказал гном, соизволив, наконец, посмотреть на нас. — Интересно, зачем ты вернулся ко двору, калека?
Тут уже не выдержал я. Да кто он такой этот пузан, чтобы оскорблять Дарина?
— Возможно, мастер Дарин и является калекой, но пострадал он не от собственной беспечности, а по долгу службы, — чеканя слова на гномьем, сказал я этому пузану, — и уж точно он не должен выслушивать подобные дерзости от гнома, который только и умеет, что наращивать себе брюхо, пользуясь близостью к Подгорному престолу.
Вокруг нас воцарилась полная тишина, и я услышал, как ближайшем фонтане клокочет вырывающаяся наружу вода. Гномы застыли на месте, а часть воинов из того отряда, что пришла вместе с Истером, изумлённо открыла рты.
Брюхан, наконец, очнулся, и сначала побелел, а потом побагровел.
— Ты заплатишь за свои слова, сын подземного слизня, — процедил он, меряя меня прищуренным взглядом. — Посмотрим, как ты запоёшь, когда тебе сначала вырвут язык, а потом отрубят руки!
С этими словами гном резко повернулся и зашагал прочь. Вслед за ним затопал и его отряд.
Дарин гулко прокашлялся и уже на шаморском, спокойно, но каким-то грустным тоном сказал:
— Макс, я понял, у тебя дар.
— Это какой, интересно? — вместо меня спросил у него Рон, которому я уже успел перевести своё выступление.
— Очень редкий дар, — ответил ему гном. — Если вдруг ситуация кажется безысходной, то приходит Макс, и через минуту оказывается, что всё может быть намного хуже, чем было до этого.
— Дарин, да как он смел тебя оскорблять?! — возмутился я. — Сам же видел, какое он тут пузо наел, и даже рядом не был с Шамором и его безумной церковью.
— Макс, что такое оскорбление? — тяжело вздохнул гном. — Уж я бы пережил ещё одно. Зато теперь, когда Истер против нас, у нас точно будут большие проблемы.
— Что, большая шишка? — заинтересованно спросил обеспокоенный нубиец.
— Ещё в те времена, когда я был здесь, он уже был большой, как ты выразился, шишкой, — ответил гном. — А теперь я даже боюсь предположить, кем он стал.
Гердам тихо сказал:
— Сардар Южной Стены.
Дарин едва слышно простонал.
— Э-э-э, а это что значит? — поинтересовался я.
— Наместник короля, следящий за южными территориями, по полномочиям, может быть, чуть меньше, чем герцог Нариг в Шатаре, — тяжело вздохнув, ответил гном.
— Точно, дар, — вслед за ним вздохнул Рон. — Лучше бы золото умел находить.
— Получается, не только у людей есть гавнюки с властью, они есть и у гномов? — грустно спросил я, чувствуя себя не в своей тарелке.
— Гавнюки, Макс есть везде, просто у тебя какое-то странное везение, всегда на таких натыкаться, — невесело ответил Дарин.
Мы все понуро поплелись за Гердамом, который вместе со своим отрядом провёл нас через один из боковых проходов торговой площади к просторной пещере, в которой стояло не больше двадцати каменных домов.
— Я не стал вас устраивать в гостевом доме, — внезапно сказал нам Гердам, — а договорился со своими знакомыми. Они согласились пустить вас переночевать.
— Спасибо, Гердам, — удивлённо ответил Дарин.
— Да не за что, мы уже не увидимся, завтра за вами придут другие, — отмахнулся гном. — Как только вас пристрою, пойду давать отчёт начальству, обо всём произошедшем.
Гном привёл нас к одному из чистеньких ухоженных домов, почти в центре деревни и пошёл внутрь. Мы остались на улице, сразу став центром всеобщего внимания. Взрослых гномов видно не было, зато детворы и подростков было полно. Хоть они и старались не высовываться из окон и углов домов, но сдержать детское любопытство не могли, и то тут, то там из укрытий высовывались маленькие головки, или из щёлочек в окнах смотрели внимательные глаза.
— Взрослые на работах, будут только вечером, — кивнул гном на детвору. — За младшими детьми присматривают старшие.
— Прямо все работают что ли? — удивился я. — А как же, например, старики или больные?
— Больные находятся в специальных учреждениях, чтобы изолировать их от здоровых гномов, — ответил Дарин. — Поскольку живём мы без солнца и очень скученно, то уже несколько раз мы сталкивались с тем, что пара заболевших заражала целые деревни. Теперь все больные находятся в лечебных заведениях. Со стариками всё просто: те, кто в силах работать — работают, а кто нет, живут в специальных домах для стариков, на полном королевском обеспечении до самой смерти.
— Как-то неправильно всё организованно, — вмешался Рон. — А если я, к примеру, скажусь больным и не буду ничего делать, весь народ что, станет меня кормить всё это время?
— Думаешь, до тебя об этом никто не додумался? — Дарин усмехнулся. — Есть разные гномы, и именно для таких продуманных личностей, как ты, у нас имеются сороковые штреки.
— Это ещё чего такое? — поинтересовался я.
— У нас нет тюрем, нет халявщиков и нет лодырей, — ответил гном. — Всем таким, как ты выражаешься, хитро…умным путь только один — на самые нижние, глубинные штреки, они по картам разработок обычно нумеруются сороковыми. Поскольку эти штреки находятся в самой глубине земли, то условия там невыносимые даже по гномьим меркам: вода, с откачкой которой не справляются помпы, тусклый свет факелов и постоянное отсутствие свежего воздуха. Гном, попавший по какой-либо причине на эти уровни, проживёт в лучшем случае год-полтора. Количество шахт постоянно увеличивается, а желающих работать на нижних ярусах нет, поэтому сейчас ты и не встретишь на улице ни одного праздношатающегося гнома.
— Ничего себе организация труда, — оторопел я, — это почти рабство какое-то.
— Ничего подобного, — оскорбился гном. — Трудолюбивого гнома никто насильно не засунет на сороковые, другое дело — лодыря или преступника. Когда наши поселения не были такими обширными, то, конечно, работать на сороковых приходилось всем, посменно, но, к счастью, населения у нас теперь столько, что лодыри и преступники всегда находятся.
