Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрцгерцог
Я стиснул челюсти, возразить нечего, остальные маги перестали улыбаться и смотрят очень внимательно.
Я наконец развел руками.
— Вы сгущаете краски.
Он крикнул:
— Тогда скажите вы сами! Честно скажите. Сколько пройдет времени от этого вашего монгольфье до багеров? Только правду!
Взгляд его пронизывал меня, как солнечный луч тонкий лист на дереве. Я помялся, промямлил:
— Конечно, долго. Однако…
— Как долго? — потребовал он.
Я ответил хмуро:
— Несколько столетий.
— А не тысячелетий?
Я ответил недовольно:
— Не думаю. Можно управиться раньше. Я полагаю, что…
Он прервал резким визгливым голосом:
— Меня не устраивают даже столетия!.. Даже десятилетия, вы понимаете? Я хочу все и сразу!.. А не это медленное вскарабкивание со ступеньки на ступеньку по лестнице, вершина которой в облаках!
Сьюманс заметно помрачнел, остальные маги тоже растеряли веселье. Похоже, в эйфории не сразу подумали о сроках. А Тиларет Стойкий как будто прочел мои мысли, лицо стало жестким.
— Одно дело, — отрубил он лязгающим голосом, — совершенствовать себя и свои знания, другое — тащить наверх к высоким знаниям все это стадо, именуемое человечеством!
— Но когда наверху человечество, — сказал я, — то вы можете подняться еще выше, чем сейчас! Намного выше.
Он вперил в меня бешеный взгляд.
— Вы что, прикидываетесь? Это будем уже не мы! Это будут другие маги!
Я вздохнул, развел руками.
— Но это единственно надежный путь.
— Я не боюсь рисковать! — крикнул он. — Но я хочу всего и сразу!.. Сегодня!.. А не через тысячу лет!
Я чувствовал на себя взгляды магов, вопрошающие и требовательные, но я только снова развел руками.
— Думаете, мне все и сразу не хочется?..
Он сказал саркастически:
— Похоже, вам хочется чего-то другого!
— Нет, — возразил я, — всего и сразу тоже хочу, но как раз это желание детей. Взрослые понимают, что так не бывает. Нужно много и упорно трудиться. К тому же у нас есть нехорошие прецеденты… Маги всегда хотели всего и сразу! И к чему это приводило?.. Снова начинали с пещер…
Они переглядывались, поколебленные, но Тиларет Стойкий с самым непреклонным видом покачал головой.
— Нет!.. Я — человек, а не муравей. Это он о себе не думает, а только о своем обществе, а я верю, что могу открыть великие тайны и получить неограниченную мощь…
— Для себя? — спросил я.
Он фыркнул.
— Для себя было бы слишком мало. Я сумел бы наделить и других.
Я чувствовал усталость, обвел взглядом остальных. Они вроде бы на моей стороне, понимают, взрослые все- таки, хотя им тоже не хочется расставаться с мыслью, что хорошо бы все и сразу.
— Обдумайте, — сказал я, — поговорите, обсудите… Мы ведь свободные люди? В дискуссиях выясняется истина. А я поспешу к своим, а то дел выше крыши.
Я подошел к краю площадки, улыбнулся еще, как маг магам, оттолкнулся и прыгнул. В птеродактиля я велел себе начать превращение за секунду до того, как ноги оторвались от каменной ограды.
Почти сразу распахнутые крылья подхватили и удержали, как туго надутый воздухом матрас. Я чуть попланировал, высматривая, в ту ли сторону, затем взмахнул пару раз, вроде бы крылья отрастил крепкие, вытянулся в струну и понесся быстро и мощно в сторону лагеря.
Перед сражением каждый план хорош, после сражения каждый план плох, но я после общения с магами чувствовал, что сделал даже больше, чем рассчитывал. И если кто-то может лучше, ради бога, но я выложился весь. Если они и сейчас отвернутся, то даже и не знаю, не хотелось бы войны с неясным исходом. Пусть звездной Мощи уже нет, однако их опыт, накопленные амулеты, талисманы, умение пользоваться заклятиями… Я вывернусь из- под удара, верю в это, но мои люди?.
Граф Ришар собрал совещание, бегло посетовал, что нет не только герцога Ульриха, но и герцога Готфрида. Я ощутил неловкость, герцог Готфрид по рангу и воинскому весу должен бы обязательно присутствовать на подобных совещаниях, но дважды отказывался под различными предлогами, и я его понимал. Отношения отца и сына редко бывают притертыми, а здесь ситуация осложняется тем, что мы оба герцоги, а руководит вторжением сын, отец же вынужден выполнять его команды.
И если это как-то скрадывается на поле битвы, но замечаемо в раскованной атмосфере совещаний и обсуждений, что и как делать, кому и где.
Сэр Альвар бросил в мою сторону быстрый взгляд и сказал громко:
— Герцог Готфрид ведет брабандцев в сорока милях слева!.. Если он приедет на совещание, то может и не успеть на битву.
— В ближайшие три дня битвы не планируем, — ответил граф Ришар строго.
Сэр Альвар сказал учтиво:
— Да-да, граф, я полностью с вами согласен! Жаль только, что битвы не слушаются наших планов.
Граф Ришар нахмурился, кто-то сдержанно хихикнул, я промолчал. При всей его сдержанности герцог Готфрид Валленштейн Брабантский успел, несмотря на недолгое пребывание в войске, снискать уважение как среди военачальников, так и простых воинов. Среди первых — как мудрый рассудительный полководец, умело расставляющий отряды, не забывающий прикрывать обоз, держать в засаде ударный полк. Воины с ликованием бросаются за ним, когда он с развевающимися седыми волосами мчится на огромном рыцарском коне на острие бронированного клина и лично проламывает оборону противника, щедро раздавая удары направо и налево.
Я слушал похвалы со сдержанным ликованием, стараясь не показывать виду, что ах как здорово, это же мой отец, вообще-то как же иначе, я же сам орел хоть куда и хоть кого…
Оставив графа Ришара с военачальниками уточнять мелкие детали уже утвержденного мною плана, я вышел па свежий воздух и велел подать коня.
Шатер герцога Ульриха расположен в десяти милях от основного лагеря, там стоят ундерлендцы, по пышности и великолепию он превосходит мой. Лорды уязвленно бурчали и настойчиво подталкивали меня к тому, чтобы разрешил поставить для себя еще величественнее. Самый- самый должен быть у верховного сюзерена, как же иначе, по шатру и уважение…
Я пронесся на Зайчике бодрым галопом через их лагерь, меня окликнули несколько раз, но не останавливают, даже узнают издали по коню и громадному псу.
Богато одетые оруженосцы молча ухватили Зайчика под уздцы. Я спрыгнул на землю и услышал через стенку из тонкого шелка приятные звуки лютни. Красивый мужской голос пел о неразделенной любви, кто-то подпевал, невыносимо фальшивя.
Один из слуг со всех ног ринулся в шатер, другой поклонился и спросил почтительно:
— Вас проводить, сэр Ричард?
