Виктор Исьемини - Дыхание осени
— Фух… как тяжело было провести эту беседу… Ну, зато теперь сэр Войс несомненно выздоровеет! Он так нужен империи… У нас все больше вакантных ошейников и все меньше подходящих шей… Эгенельское графство — чудесный ошейник, на Войсе он будет сидеть, как влитой!
ГЛАВА 45 Ливда
Солнце садилось — огромное, красное, тусклое. Когда-то мальчишка Джейем, который еще не знал, что его будут называть Хромым, и не знал, что его следует называть Джейем из Геведа, был совершенно убежден, что солнце опускается в океан. Он так полагал, потому что в той стороне нет ничего. Если плыть на запад от Ливды, будет лишь океан, много-много горькой воды. Ничего больше, ни земли, ни чаек, ни даже парусов на горизонте, ибо никто не плавает от Ливды на запад. Моряки не ходят туда, потому что некуда идти. Ничего. Лишь океан, лишь волны, бегущие из ниоткуда, из неведомой бездны. И небо. Только волны и небо.
Мальчишка Джейем был уверен, что когда раскаленный шар опускается в эти волны, поднимаются столбы пара, волны шипят, мигом вскипая при соприкосновении с яростно-алым боком солнца. Позже, повзрослев и научившись читать, он узнал, что светило не может опуститься в воду, он узнал о земном диске, парящем в пространстве. Во всяком случае, так было написано в книге. В другой книге было упоминание о том, что Мир — вовсе не диск, а шар… но автор был арестован и осужден за такие мысли, автор окончил жизнь в монастырской келье, а его книжку стало возможно отыскать разве что в лавке старьевщика Шугеля — да и то старина Шугель, вручая раритет тысячу раз напомнил бы, что книга под запретом, и что «никому ни слова».
Потом Джейем узнал, что Мир — это вовсе не диск и не шар, а лишь небольшой участок на поверхности… поверхности чего? Диска? Шара? Гилфингу ведомо, а Хромого уже не беспокоили странные вопросы, над которыми когда-то задумывался мальчишка Джейем. У менялы по прозвищу Хромой были проблемы куда более приземленные.
Но недавно, когда снова стал Джейемом, он понял, что Мир имеет центр, и находится этот центр в Ливде. Обычно он прятался на втором этаже Большого дома, потому что Лериана боялась Ливды, боялась города и населяющих его людей. Сегодня центр Мира объявился на крыльце. Девушка превозмогла агорафобию и вышла встречать брата с женихом. Вокруг нее толпились люди, принарядившиеся ради такого случая. Все перешептывались, смеялись и радовались жизни. Лериана тоже радовалась — но по-своему, и старательно сторонилась людей. Она стояла на крыльце Большого дома среди членов Совета и богатых негоциантов, площадь перед зданием была полна людьми… Девушка пятилась, если кто-то приближался настолько, что мог задеть ее краем одежды. Вокруг нее непременно оставался кружок свободного пространства, Лериана не выносила чужих прикосновений и боялась толпы.
Солнце садилось в океанские волны к западу от Ливды, и косые лучи заходящего светила били вдоль улиц, раскрашивали золотом широкие полосы на площади, золотое чередовалось с темным, там где дома отбрасывали длинные тени… все пространство перед Большим домом превратилось в мозаику из золотых и серых полос. И люди были серыми и золотыми — в зависимости от того, оказались они в тени и ли в полоске света. Лериана была золотой.
Вот наконец на противоположном краю площади показались знамена, плывущие над толпой. Лериана приложила ладонь ко лбу, чтобы укрыть глаза от золота, косо льющегося на нее с небес. Она глядела на всадников, медленно проезжающих под крики толпы, люди отступали, чтобы дать дорогу колонне вооруженных кавалеристов, все улыбались и размахивали руками. И воины тоже улыбались. Эрствин ехал первым. Лериана всматривалась изо всех сил, стараясь углядеть среди всадников Джейема, но его не было видно, и сердце стучало в груди девушки, словно молот в гномьей кузнице — тяжело и гулко.
Потом появился он — и Лериана едва не бросилась в толпу, все страхи вмиг позабылись, стерлись, ушли… Джейем тоже увидел девушку, поднял руку, неуверенно махнул, Лериана улыбнулась в ответ. Всадники подъехали к Большому дому, Джейем спешился и протолкался к крыльцу, протянул руку. Лериана схватила его ладонь и попросила:
— Уйдем отсюда?
Чудеса, конечно, случаются, но всему есть предел. Она покинула темный коридор, чтобы встретить Джейема, но теперь он был здесь, и девушке хотелось снова в надежную тень.
Эрствин начал произносить речь. Слова он готовил уже давно, твердил про себя в дороге, мысленно прикидывал так и этак, и теперь речь лилась гладко. Граф говорил о победе, славил императора, благодарил ливдинцев за верность и обещал милости в будущем. Джейему с Лерианой было неинтересно, они слишком хорошо знали мальчишку, отлично понимали, что и как он станет говорить, да им и не нужно было иных милостей, они были счастливы сегодня вдвоем!
* * *Внутри здания девушка испустила глубокий вдох — все же ей нелегко далось пребывание среди людей, да еще на солнце. Они остановились у лестницы, потому что наверх, в обычное убежище серого призрака Лерианы, им тоже не хотелось. Вся прошлая жизнь оказалась балластом, который выбрасывают, чтобы облегчить корабль. Вся прошлая жизнь была необходима лишь для одного — чтобы сегодня встретиться.
— Шумно сегодня, — пробормотал Джейем. Он должен был что-то сказать. Никак не мог подобрать слов, но и молчать было невыносимо.
— Да.
— Ну, как тут Ливда?
— Я ждала тебя и считала дни, — девушка опустила голову.
— Я вернулся.
— Не уезжай больше, а?
Джейем глядел на макушку Лерианы, на завитки пепельных волос и ему страшно хотелось погладить, обнять, укрыть, защитить от всего Мира.
— Я больше не уеду. Завтра я попрошу твоей руки официально. Но…
— Я ждала.
— Н-да, но… понимаешь, я должен тебя предупредить, что я… Хромой сказал бы «я на мели», но сэр Джейем так не выражается, верно? Это неблагородно.
— Что мне до благородства? Я всегда знала, что не смогу без тебя, даже когда ты был Хромым. Без тебя я умру, — Лериана подняла голову и взглянула Хромому в глаза. — Вот странно! Мне никогда не удавалось смотреть людям в глаза, почему-то не могла. И чужих прикосновений я всегда не выносила. А с тобой легко. Пожалуйста, не перебивай меня. Мне и произносить столько слов подряд не приходилось уже очень давно.
Лериана положила ладонь на грудь жениху, он тут же прикрыл руку девушки своей.
— Я умерла бы здесь, в Ливде, если бы ты однажды не пришел к нам. Я до сих пор помню каждую монету, которую ты обменял в тот день.
— Хорошая жена для менялы! Нет, нет, я не буду перебивать.
Но было поздно, Лериана уже замолчала и только улыбалась, глядя на Хромого снизу вверх. В ее глазах стояли слезы.
