Виктория Щабельник - Восход Темной Звезды
— Что тебя смущает? — улыбнулся Игорь.
— А вдруг теперь все по-другому? Если поймут, что я не такая как раньше?
— Они твоя семья и любят тебя несмотря ни на что.
— Знаю, — нерешительно начала я, — но вдруг я…
— Что?
— Почувствую себя там чужой? После всего, что я наделала.
— Не глупи! Они тебя так долго ждали! Я рассказал им нашу версию. Ты не можешь сейчас отступить. Ты же смелая.
— Смелая? Ну да, смелая, — иронично скривилась я, — тогда я пошла.
— Может, мне пойти с тобой? — осторожно предложил Игорь.
— Нет, — твердо ответила я, — есть вещи, которые нужно делать самой.
Дверь была не заперта, и хотя майор уверял, что опасность позади, мои родные временно жили в чужом доме. Я прошла по небольшому коридору и вошла в комнату. Надеюсь, майор их действительно подготовил, не хотелось бы шокировать и…
Мысли прервал легкий всхлип и падение чего-то не очень тяжелого. Я обернулась и увидела застывшую у входа в другую комнату маму. На полу лежала упавшая подушка. Несколько мгновений мы просто молчали, будто боясь поверить в реальность происходящего. В маминых глазах стояли слезы, а этого я выдержать уже не могла:
— Мама! Мамочка!!! — я бросилась к ней, крепко прижимая к себе, покрывая поцелуями такое родное и любимое лицо, — не надо, не плачь. Все хорошо!
— Анюта! Я всегда знала, что ты вернешься. Мы ждали тебя, каждый день надеялись…
— Я вернулась! Я с вами! — погладив волосы слегка тронутые сединой, я поняла, что плачу.
Сзади скрипнула дверь, и даже не оборачиваясь, я поняла, что сейчас увижу своего отца. Последний раз, когда я видела его так близко, он умирал. Сейчас это был здоровый цветущий мужчина, в расцвете сил. Рядом с ним, не скрывая волнения и слез, стояла бабуля. Через секунду мы обнимались уже вчетвером, смеясь и плача одновременно, и я знала, что это самый лучший день в моей жизни, если закрыть глаза и не подпускать к себе мысли о недавней потере.
Мы засиделись до рассвета, говоря ни о чем, перебирая прошлое, избегая того, что причиняет боль, вспоминая разные мелочи, которые делали нашу жизнь полноценной и значимой. Мы просто были вместе, семьей.
Я знала, что майор рассказал им о моем отсутствии — несчастный случай, потеря памяти, долгий период реабилитации, и, наконец, чудесное обретение этой самой памяти. Меня не спрашивали ни о чем, наверное, боясь травмировать. А еще я иногда ловила на себе задумчивый взгляд мамы. Что же, она всегда знала меня лучше, чем я сама себя и возможно заметила перемены. Надеюсь, все спишется на потерю памяти и долгое отсутствие. Никогда не думала, что придется врать своим близким, не предполагала, что это будет так тяжело. Но я не дала сомнению и раскаянию надолго поселиться в душе. На первый план вышел трезвый подход к жизни — они не должен знать мою истинную сущность, ради их же безопасности. И пока это зависит от меня, я буду их защищать, даже от самой себя. Для них я всегда была ребенком, но я выросла, и моя душа теперь куда старше, чем они могут представить.
Я вышла во двор, тихо прикрыв за собой дверь. Это сложно, подсмотреть в свое прошлое, в которое уже никогда не сможешь вернуться.
— Ты снова нас покинешь? — папа вышел вслед за мной.
— Не надолго, — призналась я, в душе надеясь, что это будет зависеть от меня.
— Я только сейчас понял, как повзрослела моя маленькая девочка, — папа подошел ближе и сел рядом на ступени.
— Па, мне тридцать лет, у меня сволочной характер, скверные привычки, а в перспективе кризис среднего возраста. Я уже давно перестала быть маленькой.
— Не перестала. Несмотря ни на что. Этот взгляд, — продолжал отец, — я увидел его впервые там, в больнице, когда умирал. Потом решил, что мне просто показалось. Но сейчас снова этот взгляд, и он меня беспокоит.
— Почему? — удивилась и разволновалась я.
— Потому, что в нем куда больше того, что довелось пережить кому-то из нас, — печально сказал папа, — я сделал то, о чем ты меня просила там, в больнице. Я заботился о них и ждал тебя.
— Спасибо, что ждал и не терял надежду. Где бы я ни была, мне будет спокойно от мысли, что с вами все в порядке.
— Значит, ты уходишь? — повторил папа.
— Я вернусь. Обещаю.
— И в кого ты такая? — голос отца дрогнул.
— В тебя, — ответила я, вставая, — ты такой же, только у тебя не было возможности это узнать.
Через два дня за мной заехал майор. Загрузив пакеты со снедью и гостинцами, я попрощалась с родными и села в машину. Для всех я жила и работала в другом городе. Со временем, у меня будет возможность побыть с ними подольше, но не сейчас, когда будущее столь неопределенно.
— Как ты? — майор посмотрел на меня через зеркало заднего вида.
— Нормально.
— Они ничего не заподозрили?
— Они поняли, что я многое скрываю, но спрашивать не решились.
— Ты узнала?
— Что?
— Кто передал тебе гены Древней?
— Да.
— И что?
— И ничего, Игорь. Это ничего не изменит. Все останется так, как есть. Они мои родители, я их дочь. Так будет всегда.
— Они люди, а люди живут не долго, — заметил майор.
— Не в этом случае. Я устала терять и не умею смиряться.
— Что в пакетах? — переменил тему Игорь.
— Продукты.
— Зачем тебе? — удивился тот.
— По-твоему, мне нужно было посвятить их в некоторые особенности моего организма? Нет, майор. Я могу быть кем угодно, но для них хочу остаться любимой дочерью, без всяких прибамбасов. А гостинцы вам с Катькой.
— Спасибо, — усмехнулся майор.
— Да всегда пожалуйста. Одними чувствами сыт не будешь.
— Ты язва!
— И еще какая, — отворачиваясь, улыбнулась я.
Дома, точнее, на даче у майора нас ждал сюрприз, увидев который я замерла соляным столбом прямо на пороге.
— Посмотри, кого я привел! — голос Андрея просто брезжил воодушевлением, — и угадайте, где я его нашел? Правильно! У заброшенного бара. В следующий раз надо будет там оставить стрелку с указателем.
Я не могла поверить в то, что видела. Трое суток я считала его мертвым, погибшим из-за меня. Мучимая угрызениями совести я ни на секунду не переставала искать возможность вернуться на Тэрранус и убедиться, что мои страхи ложны, что он жив, или наоборот.
Встретившись с пристальным, чуть насмешливым взглядом темных глаз Владыки Дрэгона я лишь смогла выдавить:
— Ребята, оставьте нас одних.
— Конечно! Разумеется! — не обращая больше внимания на этих умников, я подошла к Дрэгону поближе, и размахнувшись изо всех сил, ударила его по лицу.
Да уж, трудновато отбиваться, когда вас крепко сжали, лишив возможности лишний раз вздохнуть. Двинув склонившегося ко мне Владыку макушкой в подбородок, я услышала его сдавленный смешок: