Игорь Борисенко - Путь мертвеца
Лимбул и Девлик проводили его разными взглядами – один полным страха и жалости, второй оценивающе и задумчиво. Колдун размышлял о том, какие рычаги лучше позволяют ему добиваться от людей желаемого. Страх? Доверие? Щедрость? Ичкила вел сюда страх. Обратно он поедет немного другим, ибо жуткое чудовище, которым непременно кажется для кочевника Черный колдун, на самом деле был не так уж страшен. Если Ичкил выйдет из этого приключения живым, в следующий раз он может задуматься, нужно ли мчаться к какому-нибудь магу, или можно плюнуть на приказ царя и надеяться на лучшее? Может, стоило для острастки наслать какую-нибудь болезнь? Странное дело, но при таком подходе запросто получались те же самые вопросы. Какой смысл являться к колдуну, если все равно будешь наказан? Получается, что лучше денег пока ничего не придумано. Если царь снова скажет Ичкилу: "Иди и помоги колдуну", тот сделает это с готовностью, надеясь получить золото.
Вдвоем с Лимбулом они продолжили свой поход. Лошади какое-то время брели в жиже по самое брюхо, причем шли все медленнее и медленнее, но потом вдруг, внезапно, гребень резко пошел вверх. Девлик уже некоторое время летел впереди, таща за собой поводья, ибо идти в болоте почти по грудь было просто невозможно. Ему пришлось как следует потянуть Дикаря, ибо у коня не оставалось сил, чтобы преодолеть крутой подъем. Шаг за шагом, хрипя и тряся головой, он наконец выбрался на сухое место. Гребень опять становился горизонтальным, а рядом с подъемом нашлась большая ровная площадка с засохшими кустами и двумя колодами, покрытыми густым, сочным мхом. Девлик бросил Дикаря и вытянул наверх Лимбула и его лошадь. Прямо на том месте, где они остановились, пришлось устраивать лагерь. До самого вечера, принесшего вдруг ветер и необычную прохладу, они лежали. Даже кони упали, поджав под себя ноги.
К ночи туман над их головами разорвался в нескольких местах. Стали видны редкие, мигающие звезды и клочья белесых перистых облаков, ловящих последние лучи уже севшего солнца. Лимбул наконец нашел в себе силы встать, расседлать чуточку оживших лошадей и запалить костер. Девлик в оцепенении сидел и наблюдал за ним.
– Это был трудный поход, Мастер! – хрипло сказал Лимбул, когда наконец сел, вытянув ноги к огню. Чистой воды у него было в обрез, так что каши он не варил – жевал сухое мясо, уже покрывшееся белым налетом плесени. – Даже для вас.
– Точно, – ответил Девлик бесцветным голосом. – Я чувствую, как в этих местах тело отказывается повиноваться мне. Что-то такое таится на востоке, что даже магия Черных Старцев не может полностью совладать с ним. Иногда, когда я особенно…. особенно устаю, мне кажется, что в мозгу живет кто-то другой.
– Быть может, вы – только вы прежний? – осторожно спросил Лимбул.
– Возможно, – коротко ответил Девлик.
– Что же случилось с вами, мастер! – расхрабрившись, слуга продолжал спрашивать о том, о чем обычно он боялся даже подумать. – Тогда, когда проклятая энгоардская шлюха вонзила в вашу грудь нож?
– Тебе ни к чему этого знать, – жестко отрубил Девлик, поднимаясь на ноги и отворачиваясь от слуги. – Это тайна. Это тайна даже для меня, ибо на самом деле, все, что было до того, для меня словно жизнь другого человека, о котором я прочел в книге. Норг не должен задумываться о прошлом. Это непозволительно.
– Это – плата за могущество? – тихо спросил Лимбул.
– Да, – коротко сказал Девлик. После этого они надолго замолчали. Юноша в задумчивости дожевывал свое мясо, колдун всматривался в одному ему видные дали. На самом деле, без магии, он видел только тьму. Тьму на многие льюмилы вокруг одинокого крошечного костерка, в котором сгорали тоненькие веточки кустов.
– Вот мы и достигли неизведанного, – сказал наконец Лимбул спустя долгое время. Он расстелил одеяло и собирался спать, так как господин, похоже, снова решил сторожить всю ночь сам. – Какие напасти ждут нас там, на востоке?
– Ничего хуже и страшнее того, что уже случалось много раз, – отстраненно ответил Девлик. – Нам ли бояться чудищ? Ведь мы сами гораздо страшнее, поверь мне.
Страна, рожденная смертью
К исходу следующего дня они спустились с гребня, используя здоровенную осыпь, протянувшуюся на пару сотен саженей. Склон был пологий и достаточно крепкий, успевший порасти какой-никакой травой и кустами. Вокруг гребня, как и на той стороне болота, стоял густой лес, который сразу же внушил Лимбулу безотчетный страх, с самой опушки. В свете солнца, казавшегося здесь отчего-то тусклым, со странным розоватым оттенком лучей, кора деревьев неизвестной породы имела глубокий черный цвет с матовым отливом. Длинные и глубокие морщины бороздили стволы, каждый в обхвате сажени по две, ветки росли как попало, переплетаясь друг с другом и загибаясь иногда под прямым углом. Некоторые деревья расплывались в ширину еще больше, словно не выдерживая веса крон; другие были скручены винтом, третьи наклонялись и упирались верхушками в землю. Ветви, главным образом, росли наверху, образуя сплошной потолок, через который пробирались только редкие, тонкие лучики солнца. В черно-буром полумраке, царящем под деревьями, они выглядели жалко и одиноко. Они будто бы предупреждали: не ходи! Сгинешь!
Однако Девлик не колебался ни мгновения. Твердой рукой он отправил похрапывающего Дикаря вперед, в невиданный сумрак, наполненный затхлым запахом и тишиной, прерываемой только скрипом чудовищных стволов. Земля была покрыта толстым слоем гнилых листьев, отломанных веток и редких стеблей травы – такой же тускло-бурой, как и все здесь. Стволы внизу густо покрывал влажно блестящий мох, тут и там торчали шляпы гигантских трухлявых грибов. Сверху свисали плети растения, похожего на лианы, только более толстые и грубые, с длинными иглами на отростках. Там, где лиана висела близко к стволу дерева, она вонзала в его кору иголку, чтобы сосать соки.
– Мне страшно, Мастер! – выдавил Лимбул, когда они осторожно проехали по жуткому лесу десяток саженей. – Здесь даже воздух кажется отравленным!
– Не удивительно, – спокойно ответил Девлик. – Судя по всему, дальше может быть еще хуже.
– Вы не чувствуете угрозы? На вас не давит эта зловещая тишина?
– Нет.
Тишина на самом деле была гнетущей, липкой, давящей. Ветер умер, оставшись за спиной, на краю опушки. Даже высоко над головами, где прятались верхушки деревьев, не было слышно шелеста листвы. Лишь иногда размеренность глухого стука копыт нарушал тихий, короткий скрип или далекий треск.
Зато ничто не отвлекало их от пути. Кони ступали легко – слой гнили на поверхности почвы оказался не таким уж и глубоким, а сама почва под ним была твердая. По дороге не встречались ни овраги, ни буреломы, ни болота, ничего такого, что затрудняет путешествовать по обычному лесу. Объезжать приходилось только гнутые дугами, «кланяющиеся» деревья.
