Анастасия Штука - Дар (СИ)
Зиберина без энтузиазма рассматривала стоящее перед ней блюдо, рассеянно выводя вилкой на поверхности аппетитно зажаренной перепелки замысловатые узоры. Она то и дело листала толстый фолиант, который нашла среди своих записей, датированный теми же числами, когда она впервые столкнулась с вершами…
Дверь, ведущая в общий зал, где она удобно расположилась, без предварительного стука распахнулась, пропуская мрачного Райнира, затянутого в черную броню. Резким движением сбросив на пол тяжелый, покрытый слоем пыли плащ, он повернулся к потерявшей дар речи Зиберине, которая с изумлением смотрела на него широко открытыми глазами.
— Разве я не должен первым делом поздороваться со своей дражайшей супругой, которая к тому же так трепетно ждала моего возвращения? — В противоречие звучащим словам его тон сочился ехидством и насмешкой.
Она с силой захлопнула обтянутую старой кожей тетрадь с записями, отбрасывая ее в сторону.
— Мне казалось, ты решил покончить с этими глупостями. Или я ошиблась, и мы снова возвращаемся к тому, что ты так нелестно обозвал «детскими играми»?
— Мне не терпелось услышать от тебя увлекательный рассказ о тех удивительных приключениях, которыми ты так хотела поделиться в тронном зале…
— Ах, это, — Зиберина сложила губы в милейшей, сладкой до приторности улыбке, — а я решила, что ты принес мне ноты. Свои я нечаянно потеряла…
— Из всего сказанного мной ты услышала и запомнила только это?
— Жаль тебя разочаровывать, но вышивать я так и не научилась. Не смогу украсить твоими инициалами ни один носовой платок.
— Зиберина…
— А что ты хочешь услышать от меня, Райнир? Что я забилась в укромный уголочек и робко ожидала, пока ты меня найдешь? Если я настолько слаба и не приспособлена к жизни, зачем мне вообще было сбегать из дворца?
— Ты — человек, Зиберина! Зачем тебе понадобилось подвергать себя такому риску и связываться с этими тварями? Ты смерти своей искала?
— Ты прав, Райнир: искала — каждый проклятый день, что прожила после гибели родителей и падения Остианора! — Зиберина вскочила на ноги, с яростной ненавистью глядя на будто окаменевшего после ее слов мужчину, напряженно застывшего и не сводящего с нее полного боли взгляда. Но ее уже было не остановить, слишком долго она терпела эту муку, съедающую ее изнутри год за годом. — Вот только, оказалось, что я не простой человек, и тебе это прекрасно известно, не так ли? Представь себе мое удивление, когда я поняла, что не могу умереть. Знаешь, я часто задумывалась о том, чтобы создать эликсир вечной жизни, дарующий бессмертие. И мне это практически удалось, но в самом конце опыта я передумала, и не стала этого делать. Ты же не остановился в своем решении. Боялся лишиться игрушки, которую так долго хотел получить?
— Я не мог позволить тебе умереть…
— Странно слышать это от того, кто сгубил мою семью, своими руками разрушил мою жизнь и вынудил меня бежать из собственной страны, словно какую-то преступницу. А ты не думал, что я мечтала о смерти как о желанном избавлении от той невыносимой боли, что ты мне причинил? Да я была бы счастлива сдохнуть, только чтобы не чувствовать того, что я испытала, когда не смогла вернуть маму и отца. И мне повезло, я встретила свою смерть… Вот только ей оказалось не под силу забрать меня…
Зиберина ясно помнила тот ужасный вечер, когда она проводила сложный и страшный по существу ритуал. У нее ничего не вышло, родители не воскресли… Погруженная в страшную боль и страдания, находящаяся на грани безумия, она бессмысленно бродила по катакомбам, оставшимся под древним храмом, которые заменили ей дом. Она всегда оставалась на первом, надежно защищенном уровне, но после пережитого разочарования и от раздирающей душу тоски не знала, куда себя деть. Ее словно тянуло вниз, притягивала темнота и тишина подземных переходов, сокрытых глубоко под ее ногами. Зиберина не разбирая дороги, шла из оного коридора в другой, пока не натолкнулась на обитающую в подземных лабиринтах тварь: ее яд не сумел причинить ей ни малейшего вреда, ведь создающая всевозможные противоядия и испытывающая их на себе бывшая принцесса уже давно стала не уязвима для любого, даже самого редкого и мощного. А вот длинные и острые клыки сделали свое дело, прорвав яремную вену. Зиберина запомнила короткую, яростную борьбу, отпечатавшуюся в памяти вспышкой ослепляющей и яростной боли, которая обожгла шею. В последние секунды до того, как сознание оставило ее, она успела прикоснуться к своему разорванному горлу, из которого хлестала горячая кровь. Дальше был лишь спасительный мрак и тишина… А позже она пришла в себя. И в панике и диком изумлении и разочаровании ощупывая свою шею не нашла на ней даже малейшего следа от ужасающей раны, что оставили клыки огромной змеи…
— Тебе не понять, что я испытывала, когда поняла, что ты отнял у меня даже это — отнял единственный шанс на избавление. Я доверяла тебе, Райнир. Я знала тебя с детства, я верила тебе. Знаешь, я позже пыталась понять, когда же ты успел сделать мне этот щедрый дар: во время наших конных прогулок, или танцев в тронном зале на многочисленных приемах, или подавая мне горячий шоколад после долгих зимних прогулок… Так, когда, Райнир, когда ты проклял меня так?
Зиберина говорила тихо, практически шепотом, но была уверена, что он слышит каждое произнесенное ею слово. Переполняющая ее боль не могла оставаться внутри, ей стало слишком тесно в узких рамках душу, она рвалась на свободу. Лицо обычно бледного мужчины казалось, стало еще белее, пугая неестественным цветом. В глазах лихорадочно вспыхивало и угасало пламя, то расширяя, то суживая до придела чернеющие, словно густая тьма, зрачки. Ни один мускул не дрогнул на неподвижно застывшем лице, тогда как Зиберина подошла к нему, останавливаясь напротив, заставляя его опускать голову, чтобы видеть ее раскрасневшееся от испытываемых эмоций лицо.
Только его голос выдал его, прозвучав слишком хрипло и глухо. Он казался тусклым и надломленным.
— Я не мог допустить, чтобы ты погибла…
— Ты не мог?! Ты, опять ты, снова ты и всегда только ты!!!
Зиберина жестоко усмехнулась, чувствуя, как искажаются от ярости черты лица, превращаясь в гримасу боли.
— А ты спросил, смогу ли я жить так, как ты меня заставил?! — Она горько рассмеялась, заставив его отшатнуться, подаваясь назад, чтобы увеличить разделяющее их расстояние. Но Зиберина не позволила ему этого, шагнув следом. — Засыпать и просыпаться с одной мыслью, что больше нет, ничего и никого нет… Зачем, зачем ты вообще это сделал?
— Я всегда любил тебя. Я лишь хотел, чтобы ты жила…
