Ричард Кнаак - Кровавый Прилив
— Можешь стереть свою ухмылку, людоед… а ещё лучше иди сюда, и я сам сделаю это! — Джубал грозно поднял огромную секиру.
Так и не перестав улыбаться. Лорд Голгрин сделал ещё один шаг назад.
В нескольких ярдах дальше Фарос и поддерживающий его боец остановились и посмотрели назад.
Джубал пошёл прямо на людоеда, секира начала посвистывать, нанося удары, но Голгрин уверенно отражал атаки. Однако Великий Лорд только защищался, пока не контратакуя.
Джубал осмелел и решил поудобнее перехватить секиру, прекратив наступать буквально на секунду…
Голгрин мгновенно рванул вперёд!
Лезвие меча выбило искры из панциря, едва не угодив в незащищённую шею, затем пронзило предплечье. Джубал, опешив, лишь дёрнул залитой кровью рукой, когда острие, вернувшись, пронзило ему другое плечо.
Секира вылетела из рук старого воина.
Джубал попытался быстро нагнуться и вернуть оружие… Но с широкой и жестокой усмешкой Лорд Голгрин чиркнул мечом по его шее, совсем рядом со старым, бугрящимся шрамом…
— Не-е-ет!
Фарос отшвырнул поддерживающего его воина в сторону и кинулся к ним. Джубал скорчился на земле, обеими руками зажимая разрезанное горло. Голгрин поворачивался к нему с обычным выражением скучающего интереса и начал подымать меч. Фарос приближался с невероятной скоростью.
Великий Лорд Керна думал, что отразил первый удар, но минотавр сейчас двигался слишком стремительно для него. Меч Фароса перерубил руку людоеда полностью, пройдя мускулы, сухожилия и кость настолько быстро, что Голгрин даже не понял, что уже стал калекой.
Великий Лорд удивлённо отскочил и мельком взглянул на кровоточащий обрубок. Он не закричал и не застонал от муки, лишь немигающе уставился в лицо Фароса… А затем улыбка стала лишь ещё шире:
— Зур и ки'ин, Урсув Суурт… — хрипло рассмеялся Голгрин. — Хороший удар, минотавр…
И прежде чем замерший Фарос успел среагировать, Великий Лорд гигантским прыжком отскочил назад и в мгновение ока скрылся в рядах своих рычащих воинов.
Фарос яростно посмотрел ему вслед, не понимая, как тяжелораненый людоед смог так легко бежать? Он кинулся было в погоню, но тут услышал Джубала, хрипящего от недостатка воздуха. Фарос подскочил к нему одновременно с телохранителем, но седой минотавр гневно оттолкнул обоих. Яростно кашляя, он посмотрел по сторонам:
— Мы сдержим их ещё какое-то время… Спешите же, безумцы! Уходите… к побережью… — Было видно, каких жестоких мук стоит ему каждое слово. — Веди всех к… Ботаносу…
— Мы понесём тебя, — распорядился Фарос, но, когда они попробовали поднять Джубала, старый воин лишь громко застонал.
— Слишком… поздно… для меня, парень… — Бывшему старейшине всё сильнее не хватало воздуха. — Пожалуйста… ради твоего… отца… я слишком многим… обязан Градису… и-ди… — Джубал сжал руку Фароса, и тут глаза его изумлённо расширились: на пальце юноши он нащупал очень знакомое кольцо. — Я знаю его! Я…, знаю это… кольцо… — прохрипел старейшина.
Но юный минотавр сейчас ничего не слышал — при упоминании имени отца воспоминания вновь обрушились на него. Джубал менялся, теперь это был не умирающий старейшина имперской колонии, а его Градис Эс-Келин, который так же просил отомстить за себя. Он увидел мать, младших братьев — всех лежащих мёртвыми возле лестницы; потом лицо старшего брата Креспоса, затем Бека, Джапфина, Уль-тара…
Стены, воздвигнутые им вокруг своей души и сердца начали рушиться.
«Ты теперь глава Дома», — сказал тогда ему отец. Он хотел, чтобы Фарос отомстил и продолжил род Эс-Келинов, но рабство и пытки заставили сына мечтать только о смерти. И вот ещё один благородный минотавр пожертвовал своей жизнью ради него…
— Мы все равно заберём тебя с собой!
Несмотря на слабые протесты Джубала, Фарос с легионером подняли старейшину. Их путь лежал сквозь ряды мятежников, которые прикрывали отступление бывших рабов и мешали преследованию.
Душа Фароса была вновь сотрясена до самого основания. Он не реагировал ни на что, лишь механически переставлял ноги в нужном направлении. Через некоторое время легионера сменил заляпанный кровью Гром, а юноша бессменно тащил Джубала дальше. Гром бормотал молитвы Саргасу, прося побеспокоиться о погибших и пожертвовавших собой в сегодняшнем сражении, молился он и о Джубале…
Тусклый свет грозового дня стал меркнуть, шум сражения затихал вдали, сменяясь теперь лишь звуками тяжёлого дыхания идущих.
Вскоре до них донёсся запах моря, немного прояснивший голову Фароса. Он заморгал и посмотрел вперёд, туда, где у берега виднелись верхушки мачт. К израненным бойцам уже бежали матросы. Впереди выделялась массивная фигура капитана Ботаноса с неизменной дымящейся трубкой.
— Стойте! — крикнул Фарос. Они положили Джубала на мягкую траву. Юноша наклонился к старому другу Градиса и прошептал:
— Мы сделали это, старейшина.
Но Джубал не отвечал и не дышал…
— Он умер, — пробормотал Гром, осеняя себя знаком Саргоннаса. — Уже давно. Теперь мы можем лишь оказать последние почести…
Капитан Ботанос молча приблизился, не сводя взгляда с Джубала, и только его трубка пыхала чаще, выдавая волнение капитана.
— Нет, здесь мы его хоронить не будем. Поднимем старейшину на борт и совершим морской обряд.
Поднявшись, Фарос внезапно заметил у себя на пальце странное украшение и теперь припомнил, что старейшина недавно говорил про него… На руке юноши сверкало драгоценное кольцо с черным камнем. Фарос оторопело почесал затылок — когда это он нашёл его и когда умудрился надеть на палец?
Вроде бы он схватил что-то маленькое и круглое на дне реки… казалось, с того времени прошли уже столетия… сунул быстро за пояс…
Ноги юного минотавра подкосились, и мир вокруг поплыл. Откуда-то издалека Гром встревоженно окликал его, но раны наконец дали о себе знать, и Фарос потерял сознание…
Грозы и бури уже привычно грохотали над Нетхосаком и всей империей каждую ночь. Ветер выл и швырял струи холодного дождя на раскисшую землю.
Моряки и легионеры в тяжёлых доспехах укрылись от непогоды, с опаской посматривая на вспышки молний, которые вспарывали небеса и обрушивались на море с пугающей регулярностью. Одна из молний подожгла склад рядом с гаванью, вынудив Стражу немедленно перебросить все свободные силы для тушения пожара. Сильный дождь, казалось, не помогал бороться с огнём, а мешал — пламя совершенно не обращало на него внимания. Через некоторое время потребовалось даже вызвать подкрепление в лице легионеров, иначе пожар было не остановить.
