Алинна Ниоткудина - Ключ от радуги
«Подумать — это хорошо, давно пора», — вмешался в мыслительный процесс Учитель, — «Я тут с коллегой Диком договорился, он ее убаюкает, а мы с тобой поразмыслим. «
«Учитель, я уж думал Вы от попадания к Хозяину голос потеряли или того хуже. «
«О! там нам лучше было молчать. Ты думаешь, что ОН со всеми так любезен как с тобой? Эхе-хе… как же ты ошибаешься! «
«Да и сам не ожидал такого теплого приема, рассказывают про НЕГО совершенно другое. «
«Конечно…. Вот мы с Диком не в счет, мы существуем за счет вас, присосавшись как клещи. Но мы — мелочь, от вас не убудет. А чем питается Мара? «
«Мара! Да всем подряд и в неприличных количествах. «
«А твой новый приятель, знаешь, чем питался в период своего роста и формирования? «
«Откуда? Это сколько лет прошло. «
«Да прошло прилично, но для высшего демона он еще молод. А во времена демонической войны, можно сказать, что у него были юношеские прыщи. «
«Так как же…»
«…Он их всех победил? Да очень просто! Он их всех сожрал. Это он сейчас обуздал свой аппетит, а тогда был просто ненасытен. Так что ты не обольщайся, хотя люди, бывает, меняются, возможно, меняются и демоны. Но никто в демоническом мире не знает кто ОН, от какой ветви произошел, что странно. У нас обычно все известно. Это у вас могут гадать, кто папаша, у нас такого не происходит.
А вот что он тебе рассказал про твоих родителей — это правильно, лучше все знать о своем происхождении и не испытывать по этому поводу никаких иллюзий.
Пожалуй все, теперь вернемся к нашим насущным вопросам. У тебя в критической ситуации мозги гораздо лучше работают, с тобой, в такие моменты, даже приятно иметь дело…»
Зверь темной тенью проскользнул в дом человека, с которым он делил свое тело. Еще по дороге в логово его стало корежить от боли, сильно воспалились и огнем горели пара царапин, полученных им во время последней охоты. Особенно болела левая нога, которую чуть поцарапал кинжалом умирающий мужчина, голову которого Зверь потом съел.
Зверя болтало из стороны в сторону, на левую ногу он наступал с трудом и от боли он почти ничего не видел. Его сил хватило ровно на то, чтобы добраться до входа в логово. От вкусного запаса сил и магии, что он выпил из женщины на кухне трактира, уже ничего не осталось. Он свернулся калачиком на полу дома перед распахнутым настежь входом в подвал и жалобно заскулил от боли и отчаянья.
Человек внутри зверя зашевелился и стал объяснять зверю, что он был не прав. Оружие легионеров, которым были нанесены легкие и вроде не существенные царапины, было обмазано очень сильным ядом. И от неминуемой смерти зверя спасла только огромная живучесть и магия, выпитая из женщины, но все это ненадолго. И если срочно не принять противоядие, то … часы жизни зверя сочтены.
Человек властно потребовал себе свое тело. Отдавать только недавно завоеванное Зверю не хотелось, но БОЛЬ, которую он сам так любил причинять другим, в этот раз терзала его тело. А человек внутри посмеивался, перечислял симптомы и подсчитывал уровень боли. Потом он взялся рассуждать о том, что легионеры, пришедшие в подвал убивать человека, не догадались смазать оружие ядом, а решили воспользоваться магией, которая не причиняла Зверю ни малейшего вреда. А яд, предназначенный для животного, убивал зверя, но его легко мог вылечить человек.
Зверь и человек, владеющие одним телом долго спорили, но Зверь тоже не хотел умирать, а боль все нарастала. Наконец они договорились «о совместном владении» и приняли совместное решение попытаться объединить сознание, тело и способности, но уже после того, как человек, под неусыпным контролем Зверя вылечит их общее тело.
Тело жуткого животного на полу дернулось, изогнулось и перетекло в грузного, но не толстого, человека хорошо за пятьдесят. Человек с трудом встал и, пошатываясь и держась за перила и стенку, дошел до своего кабинета на втором этаже. Там он с трудом, дрожащими руками, откопал у себя в столе склянку темного стекла, хорошо глотнул содержимого, и помазал остатками все мелкие раны и порезы, найденные им на теле. Потом человек с трудом дошел до спальни, залез на кровать и заснул, по-звериному завернувшись в теплое одеяло.
Утром, вернее уже ближе к полудню, мы с полковником пришли к молчаливому соглашению, что «невесты» у него не было, мордобоя в нашей спальне тоже не было и с магом в номере трактира он меня не заставал.
Поздний завтрак, или скорее очень ранний обед, прислуга накрыла в малой столовой у пылающего камина. И даже кухарка, что торжественно внесла в залу блюдо с горой ватрушек, тоже была сама вежливость и предупредительность. Перспектива получать на кухне еду и в отсутствие сейна, меня несказанно порадовала, а то летом приходилось есть у Джурга, без сейна старая карга отказывалась меня кормить, и только сковородкой не била.
Мы мирно, по-семейному завтракали и беседовали о погоде, закончившейся ярмарке, прошедшем приеме у Доджа, где мы не были, и прочих мелочах. И тут слуга объявил о визите сейна Одиринга аль Бакери, при упоминании этой фамилии сейн вздрогнул. Ну да, несостоявшаяся невеста-то тоже аль Бакери…
Пока Одрик шел до столовой, я поведала сейну, что мы с Одриком, больше не являемся официальными оглашенными. Сейн сперва обрадовался, но потом решил отложить свои предложения «на потом». А то как-то неудобно получилось бы, только собирался с одной, а потом сразу с другой. Лучше подождать немного, тем более что я тут, в его доме живу и никуда убегать не собираюсь.
— Доброе утро, сейн, Анна…
— Доброе, доброе…. Присаживайся, плюшки будешь? — донельзя предупредительный слуга уже поставил перед моим бывшим чашку с травяным сбором, — Что привело тебя сюда столь спешно?
Сейн сидит напротив меня в домашнем халате с сильно помятым лицом и цветными разводами под левым глазом, и тоже неторопливо завтракает. Одрику он чуть кивнул и занялся поглощением очередной ватрушки.
— Анна, я… мне… — мнется, не знает, как сказать, — А можно мы поговорим наедине?
— Нет. Говори так… — но слуг из комнаты я жестом выпроводила, неча им господ слушать. Маг жмется и почему-то смущается и боится перевести на меня глаза, но больше всего смущения не от моего едва прикрытого длинной рубашкой тела, а смущается он из-за голых и сильно волосатых ног сейна в домашних шлепанцах гигантского размера, торчащих из-под халата.
— В общем…, дай мне, пожалуйста, в долг тысячу золотых крон. Я тебе верну на днях и даже с не большим процентом.
Я аж подавилась…
— Одрик!! Ты же еще летом был богат. И почему ты не можешь взять эту сумму в банке?
— В банке требуется залог…, а дом на улице Трех яблонь не стоит этой суммы и в залог не может быть принят.
