Валентин Егоров - РАБСТВО
Продолжать работу в помещении с отсутствием нормального освещения было трудно и опасно, всякое могло произойти в такой темноте, поэтому я коротким заклинанием вызвал магическое зрение для ночной темноты, чтобы облегчить себе работу в этом темноватом помещении. Пара слов и через мгновение мои глаза стали видеть все, что находилось в трюме биремы. В центре был аккуратно уложен и закреплен груз, возле которого находились полтора десятка матросов экипажа, которые, видимо, продолжали прятаться от безумного мага, они еще не знали о его смерти и о том, что бой уже закончился. Я решил не спешить с такой информацией и занялся своими рабами-гребцами.
По легкому покашливанию и движению тел следующей пары гребцов, я понял, что они живы и здоровы. Мое прикосновение к их ошейникам было воспринято этой парой с полным безразличием, но, когда ошейники упали на палубу, и я попытался, наклонившись через одного из гребцов, дотянуться до ножных кандалов его напарника, то гребец стал отталкивать меня от своего соседа. Мне пришлось применить силу, чтобы успокоить парня и, в конце концов, я освободил эту пару от ножных кандалов. Когда до разума гребцов дошло, что они свободно и ничто более держит их на этом месте, то они вскочили на ноги и стали громко кричать и размахивать руками. Один из гребцов бросился меня обнимать и целовать, желая, по-видимому, таким образом отблагодарить за полученную свободу. Хватка его рук оказалась стальной и я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть воздуха из легких, чтобы освободиться я попытался мысленно внушить этому громиле, что его и его напарника ждут на верхней палубе биремы. Не знаю, не могу сказать, дошел ли этот мыслеобраз до гребца, но он бросил со мной обниматься, подхватил напарника за локоть и вместе с ним помчался к трапу, ведущему на верхнюю палубу биремы.
Вслед за этой за этой парой бывших рабов на верхнюю палубу один за другим стали подниматься и прятавшиеся в трюме матросы экипажа биремы. Они, видимо, по крикам и возгласам только что освобожденных рабов догадались, что на биреме произошли какие-то изменения и пошли наверх выяснять суть и обстоятельства этих изменений.
Когда большая часть гребцов нижнего яруса освободилась от атрибутов рабства и осталось всего две пары пока еще не освобожденных рабов, мне показалось, что в трюмном помещении появилась и стала расти непонятная напряженность. Большинство рабов было освобождены, вместе со мной в трюме было всего пять человек, а в душе моей росла и росла обеспокоенность по поводу грядущей опасности. Разум не мог определить, где именно таилась эта опасность и что она собой представляет, оно просто предупреждало о том, что появилось нечто, что угрожает моей жизни и в этой связи мне следует быть очень осторожным. Пожав недоуменно плечами, я решил побыстрее заканчивать свою работу с рабами-гребцами нижнего яруса и направился к следующей паре рабов- гребцов. Когда ошейники этой пары рабов упали на палубу и, когда я ближайшего ко мне раба освободил от ножных кандалов, то протянулся над его коленями, что дотянутся до ножных кандалов его соседа. В тот момент, когда я руками искал ноги его соседа с кандалами, меня пронзила острая боль в щеке и в плече от дважды мелькнувшей перед глазами светлой полоски. Я резко отпрянул от этой пары, выпрямился и поднес руку к щеке, где ощущалась боль. Когда, нащупав разрез на своей щеке, я отвел руку, с нее капала кровь. В этот момент я успел заметить, как сидевший и уже освобожденный раб-гребец ухватился рукой за рукоятку ножа, торчащуюю из моего плеча.
Глава 20
В глубине леса, где лучи Желтого Карлика едва пробивались через листву деревьев, около двадцати кавалеристов осторожно передвигались по узкой лесной тропе. Заметно было, что эта тропа была проложена людьми, но ее давно уже не пользовались, она поросла густой травой, которая все под собой скрывала, не было видно не отпечатков копыт от верховых животных, ни колеи от колес проезжавших здесь крестьянских телег. Солнечные лучи пробивались через кроны деревьев, отдельными лучами высвечивая зелень их листвы, да и над головой пролетали мелкие лесные птички и, казалось бы, они беззаботно щебетали. Но лес хранил в себе опасность, кавалеристы осторожно пробирались сквозь его массив, в основном придерживаясь этой дороги.
Всадники обращали на себя внимание своей военной выправкой, ладно сидящей на них обмундированием и своей посадкой в седлах верховых животных. По всему было видно, что это конный разъезд состоял из бывалых и хорошо знающих свою службу кавалеристов, которые быстро, но осторожно передвигались по дороге, внимательно посматривая по сторонам. Всадники были одеты в видавшую виды серо-зеленую форму, длинные гимнастерки и бриджи с сапогами. Гимнастерки этих кавалеристов до белизны выгорели под солнцем, на них виднелось множество заплат, но всадники выглядели чистыми и хорошо заботившимися о себе людьми. Их лица были выбриты до синевы, а сапоги начищены до зеркального блеска. А сами кавалеристы выглядели подтянутыми и уверенными в себе людьми, успешно прошедшими воинскую выучку и боевое образование. Всадники были вооружены кавалерийскими палашами, к седлам приторочен пучок дротиков, некоторые имели арбалеты, а около десятка всадником имели большие луки для охоты на людей. Вот только верховые животные этих всадников сильно подвели, в строю не было ни одного верхового животного одной и той же масти с другими. В регулярных частях кавалерии подобное нарушение устава каралось в обязательном порядке, согласно уставу каждое кавалеристское подразделение обязано было иметь верховых животных одной масти, одного окраса. Правда, рога на головах верховых животных не были особо кустистыми и были белого цвета. Они выглядели боевыми животными, были хорошо выдрессированы как для строя, так и для боя, слушались малейшего движения рук или ног своих всадников.
Время от времени разъезд останавливался на дороге, а двое или трое всадников, не ожидая приказа командира, съезжали с дороги и углублялись в лес, чтобы осмотреться и послушать, нет ли в глубине леса подозрительных шумов или звуков, осторожным глазом осмотреться нет ли на земле отпечатков копыт других всадников. Через некоторое время разведка возвращалась на дорогу и вся колонна продолжала свое движение по дороге. Так конный разъезд шаг за шагом, медленно, но без особо длительных остановок продвигался к своей цели.
Внезапно один из передовых всадников придержал своего животного и поднял вверх свою руку, призывая своих товарищей к вниманию. Всадники замерли на месте. Поднятая рука начала медленно опускаться и замерла, указывая на направление, ведущее в сторону от лесной дороги. Один из всадников развернулся и поскакал к командиру разъезда. Его верховое животное, видимо, ощущая тревогу, скакало, интуитивно выбирая для своих лап такие места, чтобы не хрустнула ни одна ветка или не послышался отзвук топот от его копыт. Подскакав вплотную к командиру, всадник, молодой паренек в солдатской униформе склонил к нему голову и вполголоса ему доложил:
