Андрей Прусаков - Оружие Древних
- Не смей этого делать, Маррод!
- У нас нет выбора, брат, - сказал эльд. Он шагнул к Элане.
- Если тронешь ее хоть пальцем...
Оданесса повернулась. Глаза ее блестели:
- Делай, как он говорит! У вас и впрямь нет выхода. Улнар, возьми, - из-под складок платья Элана извлекла кинжал. Короткий, с обоюдоострым лезвием и рукоятью, украшенной сверкающими камнями. - Если остановят, скажешь, что убьешь меня...
Воин покачал головой:
- Я не буду этого делать.
- Брат, это всего лишь уловка. Не будь дураком! Ну, же, нам надо спешить! - не давая Улнару подумать, Маррод решительно распахнул дверь:
- Прошу, моя оданесса!
Элана вышла в коридор. Улнар спрятал нож в рукаве и вышел следом. Несколько слуг, стоявших в коридоре, изумленно уставились на него: пленник идет за госпожой - и без оков! Последним вышел Маррод.
- Хозяин не велел беспокоить, - притворив дверь, сказал он так, что никто в этом не усомнился. - Он позовет, если будет нужно.
Усмехнувшись, эльд последовал за Улнаром и Эланой. Пройдя коридор, они спустились по лестнице. В холле толпились люди. Маррод подобрался, готовясь начать бой.
- Паланкин готов? - громко спросила Элана. - Я уезжаю!
Слуги задвигались. Кто-то бросился открывать двери госпоже, кто-то почтительно склонился. Несколько вооруженных детин с подозрением смотрели на Маррода.
- Что смотрите? - на ходу повернулся к ним эльд. - Не узнали, нигриды?
Проглотив оскорбление наглого эмона, телохранители переглянулись и, пользуясь моментом, Маррод стремительно вышел за дверь.
- Прощай, Улнар, - еле слышно прошептала Элана. Снаружи ее ждали. Телохранители мигом окружили оданессу, пристально разглядывая окровавленного пленника. Хорошо одетый Маррод подозрения у них не вызвал, он быстро отвернулся и отошел в сторону.
- Прощай, - ответил Улнар.
Оданесса прошла к паланкину. Слуги приставили лесенку, Элана взобралась на-верх и опустила балдахин. Украшенные дорогой попоной кроги медленно двинулись вперед. Улнар смотрел им вслед. Маррод хлопнул замершего воина по плечу. Улнар охнул: иссеченная кнутом спина отозвалась болью.
- Идем отсюда, скорей! - произнес эльд, и братья быстро исчезли в переулке.
Улнар сжимал подарок оданессы и думал о ребенке. Своем ребенке, которого он никогда не увидит, потому что... Великий Игнир, да почему же?
- Твой сын будет править Арниром, - улыбаясь, произнес Маррод, - знаешь, Улнар, такой подвиг не по силам совершить даже мне.
Глава 30. В мире теней.
У сгоревшего эмонгира сидели двое. Крошечный костерок едва тлел, и дым тянулся в сторону Ринересса, мутной пеленой закрывая и так едва видимые в темноте башни города.
- Шенн, скоро утро.
- Да, Далмира.
Фагир поковырялся веточкой в углях, мерцавших, словно асиры, рубиновым огнем.
- А их все нет... Шенн, Маррод великий воин, но... как он сможет освободить Улнара из башни? Перебить всю охрану?
- Не знаю, - отозвался фагир. - Маррод безумец, а безумцам везет. Если он не вернется, я отправлюсь к одану. Я нужен ему. Стагнир увезли отсюда, значит, им нужен тот, кто сможет построить оружие.
- Стагнир не увезли, - улыбнулась девушка. Шенн подян голову:
- Ты что-то знаешь! Говори, где он?
- Мы с Улнаром нашли и спрятали его. Там, в реке, под камнями. Никто не найдет.
Шенн рассмеялся:
- А я-то думал! Представляю, какое сейчас лицо у Орэна! Спасибо, Далмира, вы все сделали верно. Улнар молодец.
- Улнар хороший человек, - кивнула девушка, и Шенн заметил, как дрогнул ее голос. Она переживает за него, подумал фагир, она его любит...
- Ты достанешь стагнир?
- Нет, пусть лежит там.
- Спасибо тебе, Шенн, за все. Знаешь, хоть ты и носишь одежду фагира, но ты остался тем парнем, который... с которым я... Ты знаешь...
Далмира подняла глаза на товарища. Шенн улыбнулся, на единственный миг став наивным дикарем, что спас ее когда-то в диком лесу; парнем, с которым она обошла полмира...
- Светает, - сказал фагир, глядя на небо. Звезды исчезали одна за другой, и тени отступали, прячась в укромных ложбинах.
- Подождем еще, - попросила девушка.
- Подождем, мне спешить некуда, - сказал Шенн. - Далмира, что ты будешь делать дальше?
- А ты? - после паузы ответила она. Ей не хотелось отвечать, она не знала, как будет жить без Улнара.
- Не знаю, - пожал плечами Шенн. - Награды мы не получили, а будь у меня деньги, я бы отправился путешествовать. Мне нравится узнавать мир, видеть то, чего не видели даже оданы, нравится изучать и удивляться. Жаль, что эмонгир сгорел...
- Как глупо, да, Шенн: наш отряд сделал все, что приказал одан, но награды не будет. Ты прячешься от одана, Маррод тоже, Улнара объявили шпионом... А меня нет в списке одана. Мы сделали все - и не получили ничего.
- Мы получаем свою награду здесь и сейчас, - серьезно ответил Шенн. - Мы ведь живы, несмотря ни на что - разве этого мало? Тебе нужны асиры, Далмира? Зачем?
- Теперь я свободна, - ответила девушка. - Торвар мертв, и хартоги больше не будут искать меня. Я могу идти, куда захочу, будь у меня деньги, я могла бы купить дом... Я даже могла бы вернуться домой!
Она замолчала, вспоминая родной остров. Сколько лун прошло с тех пор! Ждут ли там ее, и найдет ли она дорогу через океан? Наверное, нет.
- Послушай, Шенн. Ты ведь знаешь, что Улнар принимал зелье...
- Да, - сухо ответил фагир.
- Улнар умрет, если зелье кончится, а Ош-Рагн отняла у него последнее. Он дол-жен вернуться к ней, но не хочет, а я не хочу, чтобы он умер, как те люди!
- Чем же я могу тебе помочь? - уже мягче спросил Шенн.
- Не мне, а ему! Ты же фагир, ты многое знаешь! - Далмира заглядывала ему в глаза. - Ты умеешь врачевать, спаси его от яда морронов!
Шенн покачал головой:
- Чтобы лечить человека, надо знать, чем он болен. Я не знаю. Это зелье делали из трав Гунорбохора, видимо, и противоядие может быть сделано только из них. Если оно существует.
- Может, ты просто не хочешь ему помочь? - глухо спросила она, глядя на пламя.
- Нет, Далмира, очень хочу. Почему ты так говоришь?
- Прости, Шенн, просто я... люблю его. И если его не будет, мне кажется, я тоже умру.
Шенн рукой взъерошил свои непослушные волосы:
- Любить человека бессмысленно: он может погибнуть, исчезнуть, предать... Надо любить то, что есть в человеке: его ум, его волю, смелость, честь, доброту. Это остается, даже если человек умрет, в нашей памяти, и в его поступках, в том, что он оставляет после себя. За это я и люблю вас всех: тебя, Улнара, и даже Маррода, поступки которого мне не всегда по душе. Но что я знаю о его жизни, которая сделала его таким, какой он есть?
