Виталий Дубовский - Воины Нави
— Ты это, в гости заходи, не обижу! Повеселил ты меня на славу. Хе-хе! Одиннадцать, двенадцать… головам вашим кататься. Хе-хе! Давно я так не веселился.
Испуганный Лиходей трусливо выглянул из-за камня, глядя вслед удаляющемуся божеству несчастий.
— Спасибо за приглашение. Приду, коли жив останусь.
Покачав головой, Лихо крикнуло, не оборачиваясь:
— А чего тебе станется, хромому калеке? Это сильные телом в бою погибают, а мы долго живем, — до старости.
…Подъехав к узкому горному ущелью, харийцы остановились, повинуясь приказу воеводы. Потеряв под обвалом более тысячи воинов, Маврод был чернее тучи. Мысли о безумном оборванце не покидали его голову, заставляя угрюмо озираться назад. Всю дорогу воины тихо перешептывались меж собой, обсуждая гибель товарищей.
— Ох неспроста сошла лавина. Видал, как этот калека на нас косился? Ох неспроста.
— Точно, неспроста. Негоже воевода с ним обошелся. Кабы еще какая беда не приключилась.
Маврод молча вглядывался в глубь ущелья, будто не замечая недовольства воинов. Крутые скалистые стены пугали его своей тишиной. Казалось, будто все живое покинуло это ущелье, лишь одинокий сокол парил над головой в поисках добычи. Словно отвечая его мыслям, птица, тоскливо вскрикнув, улетела прочь.
— Мечи наголо! Щиты поднять! — Маврод тронул повод, зорко оглядывая окрестности. — Не нравится мне эта тишина. Ох не нравится. Готовность к бою!
Воины как один потянули из ножен клинки, тихо бранясь для храбрости. Испуганно всхрапывая, кони тронулись в путь, то и дело спотыкаясь на каменистой дороге.
Сидя на краю ущелья, Безобраз вытянул руку, подставляя предплечье острым когтям любимца. Хищно приоткрыв клюв, сокол вскрикнул, приземлившись на руку хозяина.
— Тихо, тихо! Раскричался! Всех врагов распугаешь.
Птица раскинула крылья, возмущенно заглядывая в глаза ведьмаку.
— Да знаю я, знаю, что они вошли в ущелье. Лиходей молодец, теперь им нет обратной дороги, завал на конях им не преодолеть. Да что же тебе так неймется?
Безобраз вздохнул, вглядываясь в око назойливого сокола. Через мгновенье, удивленно моргнув, он прошептал:
— Вот оно что! Они все отмечены смертью? Ай да Лихо! Ну коли так, пора и нам за мечи браться.
Поднявшись, Безобраз стал быстро спускаться крутым склоном вниз ущелья, где за камнями притаились сотни его воинов. Неторопливо косолапя, широкоплечий волчий вожак вышел на тракт и, остановившись, гордо скрестил руки на груди в ожидании врага. Предательское эхо донесло звук лошадиных копыт, и спустя несколько мгновений показалась огромная армия харийцев. Завидев незнакомца с соколом на плече, Маврод поднял руку, давая воинам команду остановиться.
— Кто таков? — звонкое эхо вторило ему, отражаясь от скал.
Безобраз громко рассмеялся, заставив птицу испуганно встрепенуться.
— Врагу имя не называют. Уходи, хариец, не искушай судьбу, она у тебя и так короткая. Убирайся домой подобру-поздорову. Дома дети, жена заждалась, а ты смерти в чужих землях ищешь. Уходи.
Безобраз коротко свистнул, и сотни воинов поднялись из-за камней, повинуясь его приказу.
Безумно заиграв желваками, Маврод дернул повод, пуская коня в галоп. Многоголосый клич разлетелся по ущелью, и харийские воины бросились в бой, высоко приподнимая круглые щиты.
Безобраз, покачав головой, повернулся к ним спиной и неторопливо пошел прочь, слыша, как засвистели сотни стрел, срываясь с тугих волчьих луков. Конское ржание смешалось с криками боли и ярости, битва началась. Быстро опустошив тугие колчаны, волки бросились в самую гущу врагов, обнажив свои короткие мечи. Павшие от стрел в авангарде кони закрыли харийцам дорогу, вынуждая воинов топтаться на месте. Волки накатывались живой волной, сверкая одурманенными зельем глазами. Началась кровавая резня, в которой смешались люди и кони.
Сев на жеребца, Безобраз обернулся через плечо, глядя, как обезумевшие от его зелья воины яростно бьются насмерть. Утром, опоив пять сотен воинов отваром мухомора, он превратил их в безумных берсеркеров. И теперь, одну за другой забирая жизни харийцев, они сами догорали, обреченные ядовитым зельем на верную смерть. Безобраз ухмыльнулся, видя, как попятились некогда храбрые харийцы, поддавшись панике. Резво орудуя короткими мечами, волки ворвались в их строй, ныряя под коней и вспарывая им брюха.
Дернув повод, Безобраз поскакал прочь, готовить новую западню для врага. Сегодня он выторговал у судьбы время до рассвета.
…Маврод безумствовал, глядя на последствия жестокого столкновения с волками. Перетянув куском холщовой рубахи рассеченную ногу, он, прихрамывая, пошел по ущелью, вглядываясь в лица павших воинов. Переступая через груды тел, устлавших горную дорогу, Маврод тихо ругался:
— Что же вы за люди такие? Тысяча моих лучших воинов полегла. Безумие!
Спотыкающийся за его спиной тысяцкий кивнул:
— Точно, Маврод. Безумие оно и есть. Ты глаза их видел? А как на мечи шли? Никого не боятся, ни Богов, ни людей. Ты его клинком протыкаешь, а он в лицо тебе смеется, и колет, колет тебя! Нескольких смогли живьем взять, еле связали, до того буйные оказались. Пытать?
Маврод кивнул, стиснув челюсти и горько осматриваясь по сторонам.
— Будем пытать! Все скажут! Одного я не пойму, как же они пешие смяли нас? Сколько воинов положили!
Тысяцкий кивнул, переходя на шепот:
— Ох, Маврод, без колдовства тут не обошлось. Я и сам-то бью их мечом, а промахиваюсь! Это когда я маху давал? То-то! Никак, нечисть им в бою помогала. Чур меня! — старый воин трижды сплюнул через левое плечо, испуганно озираясь по сторонам. — Маврод, может, воротимся, покуда не поздно? Чужая то война, нет харийскому народу до нее дела.
Воевода, резко обернувшись, схватил воина за ворот рубахи, прошипев в лицо:
— Воротимся? Я тебе ворочусь! Долг свой мы обязаны исполнить, не то снесет царь головы, и упокоения нам не будет! Веди к пленникам, говорить с ними буду.
…Наконец-то солнце ушло за горизонт, оставляя позади кровавый день. Сидя у костра и перебирая травы, Безобраз еще долго прислушивался к крикам соплеменников, доносящимся из ущелья. Почувствовав за спиной присутствие Лиходея, он лишь недовольно пожал плечами, пробурчав, не оборачиваясь:
— И чего их мучить. Они же даже имени своего не помнят. Садись, брат, согрейся у огня. Совсем продрог.
Лиходей молча присел к костру, вытягивая мокрые после переправы через реку ноги. Зябко поведя плечами, он подбросил хвороста, поглядывая искоса на Безобраза.
— Сколько воинов положил?
Безобраз вздохнув, поднял раскрытую ладонь, показывая пять пальцев.
