Юлия Латынина - Инсайдер
– Какая разница? – сказал министр финансов, – Ашиник знает все – а веры в нем осталось на донышке. После того как мы его допросим, от секты ничего не останется.
– Кроме ее причин вроде нищеты народа, казнокрадства чиновников и хамства иномирцев.
Шаваш усмехнулся.
– Ты чудак, Теренс. На твоем месте я бы сказал спасибо за арест любовника твоей наложницы…
Бемиш побледнел. Значит, и это было известно. Черт возьми, это всем было известно, включая сектантов, кроме него…
– Конечно, ты не любишь Инис. Ты любишь другую женщину. Но это еще не повод просить за того, кто наставил тебе рога.
И Шаваш снова проглотил засахаренную дольку.
Бемиш заорал так, что на столе подпрыгнул фарфоровый чайник и язычки пламени под серебряным блюдом заметались в разные стороны:
– Или ты мне сию секунду предъявишь факты, или ты поедешь и выпустишь его!
Шаваш невозмутимо окунул в сироп последнюю дольку, проглотил ее и со вздохом сожаления положил на тарелку палочки. Потом он встал и, поманив Бемиша пальцем, вышел из гостиной.
Они прошли по выложенному узорным паркетом коридору, миновали два или три зала, отделанных с всевозможнейшей роскошью и украшенных инисскими коврами старинной работы, которые Шаваш, по слухам, попросту велел содрать в Чахаре со стен храма Исии-ратуфы (этот грабеж потом оформили как покупку за какую-то смехотворную сумму), и внезапно, через две или три двери, очутились в бетонном коридоре. Бемиш вдруг с ужасом вспомнил похвальбу Шаваша, что у него есть своя тюрьма, и приписываемые ему слова: «По-настоящему влиятельным следует считать не того, кто имеет собственную усадьбу, а того, кто может позволить себе иметь собственный застенок».
Коридор уходил вниз и оканчивался толстой стальной дверью с вделанной в нее кремальерой, и перед этой дверью стояли два стражника в черных бронекостюмах. При виде Шаваша один из них поспешно распахнул дверь.
Помещение за дверью почему-то напомнило Бемишу ванную. В нем были голые цементные стены и кафельный пол, и в этом кафельном полу зачем-то была сливная дырочка.
Ашиник, совершенно голый, висел головой вниз на вделанных в стену кольцах, и Бемишу бросилась в глаза его правая рука: ногти на ней были вырваны начисто. Боковым зрением Бемиш заметил ворох окровавленного тряпья под столом, какие-то щипцы в мисочке и двух полных румяных парней: одного из них Бемиш все время видел рядом с маленьким чиновником. Ашиник был жив, но глаза его были мертвы.
Палачи поклонились вошедшим, а Шаваш шагнул вперед, отстраняя застывшего иномирца, и устало сказал:
– Сними-ка эту грушу с ветки.
Один из палачей взмахом ножа срезал веревки, стягивавшие запястья Ашиника, и, подхватив обрушившееся тело, посадил его раскорякой на стул. Шаваш подошел к обнаженному пленнику, запрокинул ему голову и спросил:
– Кто помогал вам во дворце?
Ашиник молчал. Черные волосы его намокли от крови и стояли колом. Бемиш шагнул к юноше, но один из палачей угрожающе положил руку ему на плечо.
Глаза Ашиника были пусты, как оперативная память невключенного компьютера. Потом он что-то прошептал. Губы плохо его слушались, Бемиш разобрал только конец фразы и понял, что это довольно грязное ругательство.
– Это не ответ, – сказал Шаваш.
Ашиник облизнул разбитые губы и изо всех сил плюнул Шавашу в лицо.
Чужая слюна и кровь обрызгали губы чиновника и подбородок. Все окаменели. Шаваш медленно повернулся и подошел к душевому крану, вделанному прямо в одну из стен. Только тут Бемиш запоздало сообразил, почему комната напомнила ему ванную и что именно здесь обычно смывают с пола.
В наступившей тишине было слышно только журчанье воды и фырканье умывающегося чиновника. Шаваш завернул кран и вновь подошел к пленнику.
– Надеешься, что твой хозяин тебя выручит?
Ашиник с усилием поднял голову. Казалось, он заметил Бемиша в первый раз. Глаза его по-прежнему были пусты, и боль плавала в них, как плавает большой серый сом под тиной пруда. Шаваш обернулся к иномирцу и сказал:
– Выбирай, Теренс: или этот парень, или БОАР.
Теренс Бемиш молчал несколько секунд. С крана громко капала вода, и к отверстию в белом кафеле сочился чуть розоватый ручеек. Один из палачей шумно чесал себе под мышкой.
– Я друзей на акции не меняю, – сказал Бемиш.
В глазах Ашиника по-прежнему ничего не было. Возможно, он и слышал слова, которые говорил президент Ассалаха, но вряд ли слова складывались для него в смысл.
– Ты свободен, – сказал Шаваш Ашинику. И прибавил, обращаясь к своему помощнику: – Распорядись, чтобы чай подали мне в кабинет. Вместе со сливовым пирогом. А то Теренс не дал мне доесть десерт.
Бемиш молча снял с себя куртку, шагнул вперед и с бешеной улыбкой, сосредоточенно, стал кутать в эту куртку Ашиника. Шаваш негромко отдал распоряжение. Помощник Шаваша скрылся за дверью. Через минуту он явился с чистым платьем.
Второй палач с досадливой улыбкой разомкнул наручники, стягивавшие окровавленные запястья.
– Помыть бы мальчишку, – сказал он.
Бемиш зашипел на него, как гусак, и стал молча запихивать Ашиника в штаны. Потом он застегнул на юноше куртку и потащил его прочь.
Автомобиль Бемиша был брошен у парадной лестницы. Обычно Теренса сопровождала охрана, но на этот раз он был за рулем сам. Он не был уверен, что люди Джайлса отнесутся к Ашинику лучше, чем палачи Шаваша. Бемиш швырнул юношу, как куль, в машину и, разворачиваясь, переехал клумбу с редкими орхидеями.
Бемиш остановился у первой же частной клиники: Ашиника вымыли, и испуганно косящий глазами врач осмотрел его и перевязал. Юноша молчал и время от времени принимался плакать.
Бемиш смотрел на плачущего Ашиника и думал, что, в сущности, между ним и чиновником даже речи не было о том, виновен или невиновен мальчишка.
Когда они прилетели в Ассалах, солнце уже клонилось к закату. Пилот и Бемиш подхватили юношу под обе руки и помогли ему дойти до административного корпуса. Шок у Ашиника понемногу начал проходить, глаза приобрели чуть осмысленное выражение.
Бемиш вызвал врача в свои личные апартаменты и ушел выяснять отношения с представителями грузовой компании SpaceMart.
Когда через два часа он вернулся, в руках у него была белая пластиковая папка. Ашиник сидел, забившись в угол между широкой двуспальной кроватью и креслом, и дрожал страшной мелкой дрожью. Комнату заливало неверное сияние от стартующих кораблей.
Бемиш включил свет и подошел к юноше.
– Ты причастен ко взрыву?
– Нет.
– Ты мне будешь врать, как Шавашу? Я и его палачи одно и то же?
В спальне было полно мебели, но Ашиник сидел, как сидели поколения его предков – на корточках.
