Юлия Бажова - Сети
– Передай ребятам фантом Иштвана.
Обычная процедура при розыске. То же самое Морган должен будет проделывать в Браголлаке, встречая местные отряды. А Иллас завтра разошлет гонцов, чтобы они передали образ Иштвана другим общинам. Морган открылся. Чувствуя себя куском мяса, разрываемым стаей голодных собак, ярко нарисовал в воображении лицо, увиденное в Манне Марго. Чья-то рука вытянула из стопки чистый с одной стороны лист и начала набрасывать карандашом портрет. Любопытно, какие дары Иллас пообещал каждому из них за уничтожение злодея? Не должность ли коменданта в Зотерне? С него станется. Ни об одном из присутствующих нельзя сказать, что он ее недостоин. Морган продублировал описание внешности Иштвана вслух, прибавил пару слов о росте и комплекции. Больше его не задержали ни на минуту. Напоследок Иллас мрачно сообщил, что состав жирной копоти на ладонях Лайо не распознал ни один из целителей. И Морган не стал расстраивать его еще сильнее: оставил казначея на утро.
«Колесо закрутилось», – думал он, на ходу скатывая в трубочку полученные от Илласа карты и список осведомителей. С завтрашнего дня все начнут носиться как угорелые. Полузабытую Ледяшку захлестнет новая волна паломничеств. Через неделю от Иштвановых сооружений не останется и следа. Молодняк перетащит сюда все до последнего гвоздя. Ветряки на длинных ножках вызовут массовое помешательство, и тут дело не ограничится разбитыми носами.
Имандра с матерью ворковали на лавочке у очага. Ужинать еще не начали. Ждут его. Морган уселся напротив. Имандра улыбнулась, мать поджала губы, сняла крышки с тарелок с пшеничными булочками, зеленью и печеным омулем. Любимая дочь впервые надолго покидает дом. А кто виноват? Он, злостный разрушитель семейной идиллии.
«Мне так же больно, как и тебе, мама. Но что я могу сделать? Таковы правила. Их придумали не мы с тобой. Мы лишь крохотные винтики в этом огромном колесе».
Чтобы не смотреть на мать – и без нее тошно, – Морган уткнулся в список осведомителей. Имандра тотчас схватила свою миску и перебежала к нему.
– Ветер меняется, – прочла она. – Не перевертит ли за ночь погоду. Жаль, колокольня низковата – глянуть бы, что там надвигается из-за горизонта. Рассвет даст ответ. – Что за чушь? Иллас баллады сочиняет?
– Якорь, – буркнул Морган.
– Чего?
Он проглотил то, что жевал.
– Я объяснял тебе дважды! Кодовая фраза! Забитая в мозги Повешенным! В ответ на которую они выдают нам новости о технических новинках! А нижняя строка, про рассвет, – отзыв, также забитый им в мозги, который они произносят в подтверждение готовности к диалогу. В каждом регионе якорь свой. В Браголлаке такой.
– Потише! – вступилась за Имандру мать. – Ты глухой, что ли? Плохо объяснял.
– А матерные якоря бывают? – невинно поинтересовалась Имандра.
Знает, что при матери ей не влетит. Морган сложил листок и хлопнул им сестре по носу.
– Вряд ли. Их слишком легко подобрать.
Искать человека по внешности и имени… Так разыскивает преступников гвардия порядка и редко когда находит. Иштван наверняка изменил прическу. И имя – не фальшивое ли оно? Сомнения вызывает и сам Браголлак. Если даже имя, или его часть, настоящее… Сколько Иштванов и Краусхофферов в Браголлаке? Десятки? Сотни? Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Милость Богов – единственное, на что можно рассчитывать. Радует одно: отряд будет предоставлен самому себе, а Морган – отделен от материнских претензий и всевидящего ока Илласа вратами, жаль, без доблестной компании во главе с Тайнером.
– Мам, для кого Аррой Тике воровал деньги? – прозвенел под ухом голос Имандры.
– Для дезертира. Сына бывшей любовницы. Он остался сиротой, и Тике воспитывал его как родного. Воспитал на наши головы.
«Твоя-то голова чем пострадала?»
Будь у него не набит рот, Морган бы съязвил.
– А почему ребенка не взял ее клан? У него что, своих детей нет?
– У него была дочь. Она утонула. Почему тебя вдруг заинтересовал Тике?
– Руэлл час назад, на озере, взял его в напарники.
Мать вздохнула, слабо пожав плечами:
– Ну, твой брат никогда не блистал умом.
Доужинали за обсуждением наступающей поры свадеб. Имандра сетовала, что пропустит свадьбы двух подруг; вместо ночных веселушек придется изнывать от скуки и холода в Браголлаке, в компании четырех старых пердунов и одного молодого, бесполезного во всех отношениях. Мать молчала, но угадать ее мысли было несложно: старший и младший ребенок все еще не связаны брачными узами, и старшему это непростительно. Потом с подачи Имандры обе набросились на Моргана с расспросами, кто та девушка, чье предложение соединиться кровью он отверг, и Морган, прихватив кружку с чаем, сбежал в дом. Там он обнаружил: несмотря на критичное отношение к его умственным способностям, его одежда выстирана и сложена аккуратной стопочкой, седельная сумка почищена, разодранные в предыдущем рейде кожаные штаны залатаны. Ко всему прилагался мешочек с лекарствами и, помимо осточертевших болотных груш, которые единственное что делали – за счет разбухания в желудке создавали ощущение сытости, – любимое таежное лакомство – мед с брусникой и кедровыми орешками, восемь банок, мать подгребла весь прошлогодний запас, – морошковое варенье и пирожки с грибами. Морган распихал барахло по седельным сумкам. Все, кроме спальника. С тех пор как в нем приютился нежный аромат цветущего луга, он не мог спать на своей обычной постели.
Запах Марго промучил Моргана полночи, подогревая страх отправиться в поход без Арра, с кем-нибудь, кого навяжет взбешенный Иллас, увидев завтра казначея в составе отряда. Морган ворочался, вставал, бродил вокруг дома и снова ложился. Задремал лишь под утро, с тяжестью на сердце и головной болью, и, когда настало время вставать, Имандре пришлось вытряхивать его из спальника. Есть он не смог.
К штабу они прибыли последними. Морган обвел взглядом лица будущих соотрядников. Простоватая физиономия не вполне еще проснувшегося Керна ничего не выражала; как и Имандру, собственные проблемы волнуют его больше чужих прегрешений. А обо всех прегрешениях Арра он, по младости лет, возможно, и не знает. Токо сидел в седле, как нахохлившаяся сова; морщил маленький, загнутый вниз нос; взлохмаченные каштановые волосы торчали в разные стороны, как перья. Равен нервно поправлял свою замысловатую прическу, штук десять тугих золотисто-коричневых косичек, уложенных вдоль головы и собранных сзади в хвост, – счастливчик, давно не было вшей – и косился на экс-казначея с удивлением и подозрением. Этим двум придется объяснять, почему в стаде оказалась паршивая овца. Из всех только Арр был без защитной сети. Глубокий, прозрачный и спокойный, как высокогорное озеро, он совсем не походил на преступника, ожидающего приговора. И ночью, судя по свежей физиономии и отсутствию синяков под глазами, он спал, и спал хорошо. Небожитель выйти не соизволил. Желает говорить с глазу на глаз… Морган спешился. Прежде чем дернуть на себя дверь, оглянулся на Арра. Тот чуть заметно улыбнулся и моргнул.
