Владимир Корн - Небесный странник
— Договориться? О чем? — поинтересовался я, чтобы протянуть время. Какое-то время мы можем не волноваться, вспышка фонаря ослепила их всех — будь здоров.
Не представляю, сколько прошло тогда времени, когда я баловался в каюте фонарем и случайно узнал о еще одном его свойстве, на время оставляющем без зрения. Помню, я совсем уж испугался, что навечно остался слепцом, и от паники меня спасло только то, что слепцы не могут видеть свет, а его в моих глазах было предостаточно. Еще мне удалось выяснить вот что: фонарю необходимо какое-то время, чтобы вновь вернуться к жизни и светить по-прежнему. И этого времени нужно даже больше, чем необходимо глазам, чтобы вернуться в нормальное состояние. Так что второй мой страх заключался в том, что фонарь стал бесполезной железкой — зрение уже вернулось, а фонарь еще не светил.
В комнате непременно должна быть еще одна дверь, но ее противоположный край утопал во тьме. За дверь, по уверению Николь, можно не беспокоиться, но кто его знает, откуда у нее такая уверенность? Ведь ей, как и мне, ни разу не приходилось бывать в сохранившихся строениях Древних. Так что в любом случае стоит покинуть комнату как можно быстрее, а для этого нужен свет.
— Сорингер, — продолжил Мелвин, после чего раздался звук, очень похожий на стук лбом по металлу, и ругательство. Я злорадно улыбнулся — Мелвину точно досталось от вспышки фонаря. — Сорингер, ты же сам все видел. Ты только подумай, какие сокровища ждут нас всех! А чего стоит корабль Древних! Ну кто она тебе? Ты будешь богат, Сорингер, очень богат. У тебя таких будут тысячи! И в конце-то концов, она же тебе надоест через неделю, ну, пусть через месяц. Это сейчас вы смотрите друг на друга так, что, признаюсь, мне даже немного завидно. Но пройдет месяц, два, три, и все станет совсем по-другому! А здесь сокровища, вот они, осталось только протянуть руку!
Мелвин говорил что-то еще, но я его уже больше слушал, я смотрел на Николь. Вот оно как оказывается, она на меня тоже смотрит, причем так, что даже Мелвину завидно! И как я раньше не замечал ее взглядов?
Должен признать, что Николь, отлично слышавшая слова Мелвина, не выглядела слишком уж смущенной. Да и вообще, после орешка куири она была едва ли не веселой. Когда Мелвин приложился лбом в дверь, девушка, не сдержавшись, прыснула. И это в нашем-то положении!
«Мне самому, что ли, орешек съесть?» — раздумывал я.
Вообще-то я захватил их два, так, на всякий случай. Слишком уже плохо себя чувствовал после перелета к Гаруду.
«Ладно, пока обойдусь, — остановил я руку, уже тянувшую из кармана орех. — Возможно, он еще пригодится».
— Так что скажешь, Сорингер? — прервал мои раздумья голос Мелвина.
— Ничего не скажу, — ответил я, пытаясь вернуть фонарь к жизни, тряся его, включая-выключая и даже постукивая о пол. — Где гарантия того, что я сам останусь в живых? Ведь без меня-то вы свободно сможете обойтись.
— Мое слово, Сорингер, — раздался вдруг голос самого Энжуриаса. Голос у него звучал так убедительно, что ему хотелось безоговорочно верить. — Если я даю слово, то никогда его не нарушаю. Согласен, ты совершил ошибку. Но это не та ошибка, которую невозможно исправить.
— Это совсем другое дело, господин Энжуриас, — заявил я. — Вам я доверяю безгранично. Но все равно, мне нужно немного подумать, — после паузы добавил я, по-прежнему крутя фонарь. Мне показалось или действительно в его глубине мелькнула крохотная искорка?
На этот раз за дверью едва слышно выругался сам господин Энжуриас.
Я взглянул на Николь, пытающуюся сдержать смех и даже прижавшую ладони ко рту. Нет, явно с орешками куири что-то не так. Ведь мы совсем не в той ситуации, чтобы хоть немного было смешно.
Когда сквозь щель в дверях послышался голос леди Эйленоры, я почему-то совсем не удивился.
— Люкануэль, — начала она, — вспомни меня. Вспомни о том, как нам с тобой было хорошо. Разве ты не мечтаешь, чтобы все это повторилось?
«Еще бы, леди Эйленора, разве такое забудешь? Я никогда не позволял женщинам проделывать со мной то, что позволил вам. Хотя и не скрою, тогда мне все ваши действия доставляли большое удовольствие. Да что там большое — огромное! Но ведь теперь можно предположить, что дело то совсем не во мне, а в вашем даре манипулировать людьми. А я-то в догадках терялся, что это на меня нашло? В общем, развратница вы, леди Эйленора, и я теперь совсем не хочу вас знать».
Я даже отодвинулся от щели в дверях, так, на всякий случай. Уж слишком завораживающе звучал ее голос. А она продолжала:
— Послушай, Люк, давно хотела сказать тебе, но все не было случая — мы созданы друг для друга. Мы будем счастливы вместе — ты и я. Ты станешь богатым, станешь дворянином, и для всего этого необходимо так мало. Ты меня слышишь, Люкануэль?
Я снова взглянул на Николь, почему-то переставшую улыбаться и с глубоким вниманием слушавшую голос из-за двери. Ничего, если она начнет попрекать меня леди Эйленорой, то я всегда смогу защититься, сказав, что абсолютно себя не контролировал. Николь должна мне поверить, на себе испытала. А теперь нам пора, фонарь начал проявлять признаки жизни и вскоре должен светить как обычно.
— Всего вам хорошего, леди Эйленора. Я вас действительно помню и вряд ли когда-нибудь забуду, — заверил я, а затем решительно поднялся на ноги.
* * *«Может быть, и зря я прощаюсь, — подумал я, помогая подняться Николь. — Ведь вполне может случиться и так, что в комнате дверь единственная. И стоит им закинуть через щель что-нибудь такое, отчего комната быстро заполнится дымом, как нам придется открыть ее самим, чтобы не задохнуться. Если мы ее вообще сможет открыть, ведь с дверью явно что-то не так».
По счастью, еще одна дверь в комнате все же нашлась. Впрочем, с самого начала я в этом был почти уверен: слишком уж она не походила на обычную комнату, скорее на проход. Сама она оказалась заставленная громоздкими железными полками под потолок. Полки выглядели настолько грубо, что даже то, что они сделаны руками Древних, вызывало сомнение.
На полках мне удалось рассмотреть множество металлических ящиков, но я даже не стал делать попыток заглянуть хотя бы в один из них — жизнь дороже, а задача у нас одна — уйти как можно дальше и как можно быстрее от всех этих господ.
Выход обнаружился в самом конце комнаты, и дверь распахнулась прежде, чем Николь успела прикоснуться к ней рукой.
«Так, осторожность и еще раз осторожность, Люк, — решил я для себя, перед тем как мы вошли в дверь. — И поменьше всего трогай: слышал ведь, что иные на вид безобидные, вещи Древних представляют собой смертельную угрозу. Главное — выбраться наружу и умудриться попасть на борт „Небесного странника“. Сложности не закончатся и потом, в первую очередь те две башни, что „бах — и в пыль“, но до них еще нужно добраться».
