Елена Гриб - Игра в чужую жизнь
Между прочим, с точки зрения управления страной перемены правителя Гартон почти не заметил. Это позволило недругам утверждать, будто Геданиот во всем копирует своего отца, а настроенным более дружелюбно — что он пойдет гораздо дальше Грайта, раз смог так быстро разобраться в правлении, да еще и не начал вводить реформы с бухты-барахты.
Девушка часто задумывалась, подозревал ли хоть кто-нибудь, что принц давно готовился занять трон, причем вакантное местечко освободилось не просто так? Вряд ли. Покойный король был столь харизматичной фигурой, что умудрялся подавлять всех вокруг, включая своего сына — правда, только перед другими. Ничего, вскоре гартонцев ожидают серьезные перемены — престол займет темная лошадка, которая, без сомнения, имеет собственные планы на страну. И не стоит обольщаться — теперешнее затишье всего лишь предваряет бурю, ведь Геданиот отнюдь не дурак, чтобы с наскока рушить древние законы, не успев взгромоздиться на трон. Единственное, что радовало — нежелание принцем войны. А остальное… но об этом пускай болит голова у настоящей принцессы Маргалинайи!
Вторая проблема казалась гораздо хуже: Лин боялась. Боялась, что возвратится богиня Жизни и потребует с нее долг. Девушка почти сразу пожалела о своей опрометчивости. Мысленно переигрывая сцену у подножия Скалы Перемен, она находила иные варианты спасения Вима. Почему-то теперь, когда все было позади, на ум приходило множество завлекательных предложений для Зелины, начиная от слезного взывания к ее совести и заканчивая обещанием никогда не действовать на нервы. Впрочем, Лин понимала — ничего вернуть нельзя. Любое желание. Одно. Всего одно любое желание, но, пожалуй, этого хватит богине, чтобы отыграться…
Стоило бы отвлечься на что-то иное и не мучить себя ожиданием. И на что же? Сначала почти все чувства затмевала ярость из-за утраченной возможности (реальной!) вернуться домой, потом — горькая обида (в большей мере на судьбу и Лито, чем на метаморфа, ведь если бы богиня Воздуха сначала спросила ее…), а вскоре остался лишь страх и какое-то неопределенное ощущение надвигающейся беды. Предчувствие, хотя ни во что подобное девушка не верила. И оно усиливалось с каждым мгновением, приближавшим Храм Земли…
Третью проблему Лин создала сама. Вернее, ее образовала жалость, которая тихонько ныла: «Ну нельзя, нельзя, нельзя долго злиться на того, кто охраняет тебя безмолвной тенью и смотрит глазами побитой собаки, моля о прощении… тем более, уже ничего не изменить. Да и что с не-людя взять-то?!». Гнев возражал: «Черт с ним, пусть мучается! Тебе ж тоже хреново». Гордость подытоживала: «Все равно первой выбрасывать белый флаг не стоит. И вообще — благотворительностью теперь даже боги не занимаются».
Также оставалось несколько мелких вопросов, ответы на которые существенно облегчили бы жизнь «принцессе», а заодно и Лин. Например, почему сердце Храма Земли — Пещера Плодородия — закрыта, и ни один паломник не может в нее войти? Как называть тамошнюю богиню: Гана или Геба? Зачем продолжать Путь Всех Святынь, если без Геданиота теряется весь смысл этой изначально бессмысленной затеи? Будут ли еще покушения или неведомый злодей прекратил свои настойчивые попытки? И самое главное — когда же, наконец, Маргалинайя разрешится от бремени, ведь до дня свадьбы осталось меньше двух недель?..
* * *— Дисон, прошу тебя, позови Крезина, — попросил-приказал император Велли своему придворному врачу. — Мне необходимо с вами посоветоваться. Это срочно.
Эльф не стал задавать лишних вопросов. И так понятно, о чем хочет поговорить Малдраб — эта тема почти сутки не сходит с языков большей части населения. Новый король Гартона: что сулит его правление?
Советник нашелся возле входа в землянку, отведенную для него жрецами храма Земли. Правда, землянкой это сооружение называли лишь из уважения к предмету поклонения — на самом деле крепкий деревянный сруб стоял на грунте и был присыпан сверху неким количеством глинистой почвы. Внутри него кто-то сдавленно стонал. Дисон чутко повел ушами, ловя каждый шорох. Крезину это не понравилось, но он ничем не выдал своих чувств.
— Что-то случилось?
— А? — переспросил эльф, определив: в землянке находиться только один человек. — Император зовет. На совет. А кто там?
— Раб, — коротко ответил советник, мгновенно подбираясь. — Наказывает сам себя.
Врач ничем не выдал своего удивления, хоть до сих пор был уверен, что Крезин — идейный противник рабства, тем более телесных наказаний. Он когда-то даже пытался повлиять на судовую систему империи, упразднив палачей и заменив половину способов казни на простое повешение.
— Может, уже хватит? — неуверенно заметил Дисон. — Мне кажется, он скоро копыта отбросит.
Советник неожиданно взъярился:
— Знаю, что отбросит! И знаю, что хватит! Думаешь, я заставил его это делать? Будь проклят его ненормальный папаша, объединивший нас Оковами! Он словно с цепи сорвался — старается прибить себя до смерти. И никакие приказы на него не действуют, только хрипит что-то…
— «…не так…», — сумел понять эльф. — Странно…
Внезапным рывком он повернул голову Крезина к свету, заставив того поморщиться на солнце, и, не обращая внимания на возмущение друга, заключил:
— Нет, василиск тебя не кусал. Ладно, пока давай-ка просто свяжем твоего раба. Позже разберемся. Слушай, тебя приворотным зельем случайно не поили?
Растерянный советник помотал головой, отнекиваясь.
— Ты бы и не заметил, — задумчиво продолжал Дисон, профессионально выкручивая руки окровавленного человека за спину и связывая их ошметками его же одежды. — Нормально спишь?
— Как младенец, — заверил его Крезин. — Не поверишь, но за все паломничество ни разу не было бессонницы, словно сами боги решили наградить меня отдыхом. А что? Мне казалось, сон — это хорошо…
— Не в твоем возрасте, — убавил его оптимизм врач, перевязывая на скорую руку спину раба, благо повреждений там оказалось немного — не очень-то постегаешь сам себя, даже имея приказ, которого невозможно ослушаться. — Приворотное зелье объяснило бы все. Вечером посмотрим, хорошо? А пока родина зовет! Куда-куда? У Его Величества появились дельные мысли. Ну, это он так думает… Пошли, сбросим Виви с небес на землю!
* * *— Это он, — прямо с порога заявил император.
— Кто? — уточнил Дисон.
— Он что?.. — переспросил Крезин.
Малдраб Четвертый нахмурился. Было ясно, что пришедшие прервали его размышления в самый неподходящий момент, однако Его Величество быстро собрался с мыслями:
— Грайта убил принц.
