Ольга Погожева - Я стану твоим врагом
— Скажи мне то, о чём боятся говорить все остальные.
Мужчина всё же опустил глаза, и Фео проклял просыпавшуюся время от времени в сутенёре совесть. Бенедикт оказался сволочью, который ещё не растерял остатки сострадания. И, Клеветник его раздери, именно сейчас Фео нуждался в этом меньше всего.
Бенедикт поднял глаза, рассматривая главаря сумрачно и без всякого удовольствия.
— Таира мертва.
Он не добавил ничего больше, и Фео наконец выдохнул, опуская уставшие веки. Крепко сцепил зубы, не решившись заговорить сразу. Судорожно перевёл дыхание, вновь открывая глаза. Он догадывался об этом и сам, даже до того, как заговорил Ренольд, тщательно обходивший причину столь необычного выбора места убийства. Мастерски избегал имени королевы в тщательно спланированном покушении — но невысказанное витало в воздухе, и никто, даже сестрёнка Фло, не решился рассказать ему.
Он позволил себе помолчать ещё минуту, пытаясь зацепиться мыслью хоть за что-то, что не позволит нахлынувшим эмоциям взять верх. Не здесь, не перед Бенедиктом.
— Герцогу Ликонту уже сообщили о времени и месте? — сглотнув, спросил он, сам поражаясь тому, как спокойно прозвучал его голос. — Его светлость заслужил право в первом ряду. Я бы даже сказал, его присутствие там необходимо. Наши грязные руки сделают за него паскудную работу, но он должен знать, что и его… рука… по локоть в крови.
— О, зная нрав дражайшего герцога, — включился Бенедикт, с облегчением осознав, что тема смерти Таиры закрыта навсегда, — уверен, он с удовольствием подключится к нашему маленькому представлению! Даже попросит для себя карнавальный костюм!
— Желание заказчика — закон, — выдавил мёртвую улыбку Феодор. — Но он должен там присутствовать. Отправляйся с Флорикой, Бенедикт. Лично передашь его светлости все детали.
Сутенёр разом скис, с неудовольствием поёрзав в кресле.
— У меня не лучшие отношения с Ликонтом, — признался бывший капитан валлийской армии. — Я дезертировал из вверенной ему части. Это было много лет назад, но проблем с памятью у проклятого герцога никогда не наблюдалось. Если я тебе ещё дорог, Большой Питон… уверен, Флорика справится и сама.
Феодор покачал головой.
— Ты трус и подлец, Бенедикт. Тебе уже говорили об этом?
— О, и не раз, — заверил сутенёр, поднимаясь с кресла. — Его светлость когда-то накрыл меня столь же лестными выражениями, прибавив к ним несколько красочных словечек из обихода черни. Фео, я действительно не хотел бы пересекаться с ним, тем более на его территории. Пойду догоню Ящерку, — сутенёр ужом скользнул к дверям, когда его остановил негромкий оклик Феодора.
— Ведь это королева Таира захоронена в фамильном королевском склепе? «Родственники», чью память собрался почтить его величество?..
Бенедикт замер от неожиданности, затем кивнул.
— Да.
Феодор промолчал, и сутенёр, не глядя на молодого главаря, выскользнул за дверь.
В загородном герцогском имении царила суматоха. Флорика спешилась у ворот и медленно прошла за ограду, оглядываясь в поисках привратника. Тот обнаружился у конюшен, где уже стояли готовая к отправлению карета и запряженная крытая повозка, рядом с которыми шёл оживлённый спор. Пока возницы проверяли лошадей, герцог Ликонт, его сестра и личный лекарь вели бурную беседу, и, приблизившись ещё немного, Флорика даже сумела разобрать часть разговора:
— Пойми, Нестор, я должна поехать с вами! Зная нрав леди Марион… и здравый смысл любой порядочной женщины! Как это будет выглядеть, если она примет приглашение от мужчины? Кроме того, посмотри на себя, брат — ты похож на дикаря! И, подобно дикарю, ты собираешься силой увезти их в свою берлогу? Баронессу должна пригласить женщина! Я единственная хозяйка в этом доме, и мы с ней хорошо знакомы — я сумею уговорить её приехать к нам! Твоё присутствие всё только испортит!
— Ты в своём уме, Наала? — прорычал командующий, в этот момент действительно более похожий на дикого зверя, чем на высокорожденного господина. — Я обязан там быть! Примет ли она приглашение? Да мне плевать! Она едва пришла в себя под утро, у неё лихорадка, и я…
— Нестор, — предупреждающе прервала его Наала, бросая выразительные взгляды на прислушивавшуюся прислугу, — ты не в себе! Другого объяснения я не нахожу. Мы должны уважать волю леди Марион, даже если она откажется от нашей помощи. И я уверена, тебе тоже… не плевать. Ты просто… устал и… слегка встревожен. Верно?
Командующий осёкся на полуслове, прижал руку к губам, с силой проводя ладонью по подбородку. Сестра была как всегда права: его рассудок явно помутился. И здесь, перед любопытными взглядами слуг, далеко не лучшее для этого время. В своей прислуге Ликонт был уверен: разговоры о его помешательстве не выйдут за пределы имения, по крайней мере, какое-то время. И если он сам не будет давать дополнительных для сплетен поводов.
Но этой ночью, помогая старой Юрте ухаживать за тремя больными, герцог и мысли не допускал, что могут быть какие-то возражения. Идея увезти леди Марион с сыном и слугами к себе в имение вспыхнула в нём сразу же, как только он, с горячим от лихорадки телом баронессы на руках, переступил порог лесного домика. Они с Юртой едва сумели найти место для того, чтобы уложить её на полу — поближе к огню и в то же время недостаточно близко, да так, чтобы не загораживать короткий проход к крохотным комнаткам с Синим баронетом и его телохранителем.
За всю ночь они с камеристкой не сомкнули глаз: Юрта поила больных целебной настойкой, вытирала пот со лба леди Марион, кипятила свежую воду и уже едва стояла на ногах. Под утро старая служанка, усевшись в плетёное кресло, всё же задремала, и Нестор остался единственным бодрствующим в доме. В то же время очнулся сэр Эйр, и очень удивился, когда на его зов вместо знакомой ему Юрты в дверях появился Ликонт. Именно герцог помог телохранителю добраться до помойного ведра и обратно, и он же наведался к Синему баронету — проверить. Михаэль спал, и Нестор наконец смог спокойно разглядеть его. Сын Магнуса оказался всё-таки похож на своего отца. Те же пепельные кудри, то же открытое, волевое лицо. Стоя на пороге, между сыном и вдовой убитого им Синего барона, Нестор впервые задумался о том, какую роль сыграл в их жизни. И какую только собирался сыграть…
— Ты умер счастливым человеком, Магнус, — едва слышно выговорил Нестор.
Он вернулся к Марион, присел рядом, проводя ладонью по влажному лбу. Юрта раздела госпожу, укрыв до подбородка тёплым одеялом, но баронессу по-прежнему била крупная дрожь. Марион не издавала ни звука, сжимала зубы, отворачиваясь то от огня, то от его руки, и то открывала глаза, то вновь закрывала их, борясь с болезненной слабостью.
