Властелин колец - Толкин Джон Рональд Руэл
Некоторые говорят, что сила эта имеет облик огромного черного всадника, темной тени, которая показывается только лунной ночью. При виде этого всадника врагов охватывает безумие и бешенство, а друзей — ужас, против которого не могут устоять даже храбрейшие. Конь и человек — все бегут с поля боя. Только малый остаток восточного гарнизона вернулся назад, успев уничтожить за собой последний мост, чудом уцелевший среди руин Осгилиата. Я был в отряде, оборонявшем один из мостов. Мы бились, пока мост не рухнул. Лишь четверо из нас спаслись, бросившись вплавь, — мой брат, я и еще двое. Но гондорцы не собираются сдаваться и все еще удерживают западный берег Андуина, а те, кого мы охраняем, при каждом удобном случае возносят нам хвалу. Да, похвал мы слышим достаточно, но помощи почти не видим! Только в роханцах мы уверены: они прискачут к нам на подмогу по первому зову.
В этот черный для нас час я и отправился к Элронду, хотя на пути меня подстерегали многие опасности. Сто и десять дней был я в пути, один, без спутников. Но не союзников прибыл я искать. Элронд известен своей мудростью, и говорят, что сила его — не в оружии. Я пришел просить совета и разгадки неких суровых и грозных слов, явленных во сне. Накануне внезапного нападения мордорских сил моему брату привиделся необычный, тревожный сон. Впоследствии ему еще не единожды являлось по ночам нечто похожее. Один раз этот сон приснился и мне. Вот что я увидел: небо на востоке потемнело и огласилось нарастающим раскатом грома, но на западе брезжил бледный свет, и из этого света зазвучал голос, далекий, но отчетливый:
Ни я, ни брат не могли понять смысла этих слов и обратились к Дэнетору, Правителю Минас Тирита, так как он весьма искушен в гондорском Предании. Но одно лишь смог он сказать нам: Имладрисом эльфы в древности называли далекую северную долину, где живет Элронд Полуэльф, величайший из знатоков Предания. Тогда брат мой, видя, что наше положение отчаянно, решился последовать сну и отправиться на поиски Имладриса. Но дорога сюда гондорцам неведома и опасна. Поэтому я пустился в путь вместо него [215]. Отец был против, но я настоял — и долго блуждал по забытым дорогам в поисках Дома Элронда, о коем слыхали столь многие; однако мало кто мог указать дорогу туда.
– Но теперь ты в Доме Элронда и тебе многое станет ясно, — молвил Арагорн, вставая. Он бросил меч на стол перед Элрондом, и все увидели, что клинок сломан.
– Вот он — Меч, Что Был Сломан! — воскликнул Арагорн.
– Но кто ты и какое отношение имеешь к Минас Тириту? — поразился Боромир, в недоумении глядя на исхудалое лицо Следопыта и его линялый плащ.
– Пред тобой Арагорн, сын Араторна, — ответил Элронд. — Род его отцов восходит к Исилдуру, сыну Элендила из Минас Итиль. Он — вождь дунаданов Севера. Мало их осталось в Средьземелье и все же они еще живы!
– Значит, оно твое по праву, а я тут ни при чем! — закричал потрясенный Фродо, вскакивая с места, словно у него уже потребовали возвратить Кольцо законному владельцу.
– Оно не принадлежит ни мне, ни тебе, — остановил его Арагорн. — Но тебе выпало стать его Хранителем — пусть на время.
– Покажи Кольцо, Фродо! — торжественно проговорил Гэндальф. — Пробил час. Подними его повыше, и Боромир поймет, как разгадывается пророчество.
Все смолкли и обернулись к Фродо. Он же, ослабев от внезапного смущения и страха, стоял неподвижно и чувствовал крайнее нежелание доставать Кольцо: ему почему–то было неприятно даже дотрагиваться до него. «Оказаться бы где–нибудь подальше», — мелькнула у него мысль. Наконец он дрожащей рукой поднял Кольцо над головой; оно блеснуло и заискрилось.
– Узрите же: вот Погибель Исилдура! — провозгласил Элронд.
– Невеличек! — пробормотал про себя Боромир и впился взглядом в Кольцо. Глаза его сверкнули. — Значит, Минас Тириту суждена погибель? Но зачем тогда было искать Меч, Что Был Сломан?
– В пророчестве не говорится, что Минас Тириту суждена погибель, — возразил Арагорн. — Но роковой час и в самом деле близок, а с ним — время подвигов и свершений. Сломанный Меч — тот самый меч, что выпал из руки Элендила в час его гибели и раскололся надвое. Потеряв все, в том числе и королевство, потомки Элендила, несмотря ни на что, продолжали хранить этот меч, ибо сказано, что он будет откован вновь, когда отыщется Кольцо, ставшее Погибелью Исилдура. Ты видишь меч, ради которого пустился в дорогу. О чем же спрашивать? Хочешь ли ты, чтобы династия Элендила вновь воцарилась в Гондоре?
– Не за подачкой шел я сюда, а только за разгадкой пророчества, — гордо ответствовал Боромир. — Но мы в тисках, и если меч Элендила окажет нам помощь, на которую мы, правда, уже отчаялись и надеяться, мы примем ее, особенно если этот меч и вправду вернулся из тьмы былого! — Он еще раз бросил взгляд на Арагорна. В глазах гондорца читалось сомнение.
Фродо уже давно чувствовал, что Бильбо, сидевший рядом с ним, беспокойно ерзает. Старый хоббит явно оскорбился за своего друга. И вдруг, вскочив на ноги, Бильбо выпалил:
– Это, может, и не ахти какие стихи, но зато в самую точку, если тебе мало слов Элронда! Ты провел в пути сто и десять дней, так слушай повнимательнее, а то незачем было сюда и ехать! — добавил он и сел, кипя от возмущения, успев шепнуть на ухо Фродо: — Я написал это для Дунадана много лет назад, когда он впервые рассказал мне, кто он такой на самом деле. По чести сказать, я почти жалею, что с приключениями покончено и мне нельзя будет пойти с ним, когда придет день его славы!
Арагорн улыбнулся старому хоббиту и повернулся к Боромиру.
– Я прощаю тебе минутное сомнение, — сказал он. — И правда — что общего у меня с державными каменными ликами Элендила и Исилдура, которые ты каждый день видишь у себя во дворце? Я не Исилдур, я — лишь наследник Исилдура. Я прошел долгий и трудный путь. Расстояние между Ривенделлом и Гондором не составило бы и малой части дорог, что исходил я за свою жизнь. Я перевалил через множество горных хребтов, переправился через множество рек, пересек не одну равнину. Даже в дальних странах Руна и Харада побывал я, под иными созвездиями. Но мой дом — если можно сказать, что у меня есть дом — здесь, на Севере. Здесь издавна обитают наследники Валандила, вот уже много поколений передавая от отца к сыну право на трон. Мы ушли в тень, и нас осталось мало, но Мечу неизменно находился владелец. И вот что скажу я тебе, Боромир, прежде чем кончить свою речь: мы, Следопыты пустынных земель, охотимся поодиночке, но охотимся лишь на слуг Врага, ибо найти их можно не только в Мордоре. Гондор — не единственный оплот добра на земле, Боромир. Мы тоже боремся со злом. В мире много злых сил, с которыми вашим крепким стенам и острым мечам дела иметь не приходится. Ты сказал, что Север наслаждается покоем и свободой. Но что знали бы о покое и свободе народы Севера, если бы не мы? Один страх перед Тенью уже сломил бы их. Но когда с пустынных холмов и из бессолнечных чащоб в долины являются темные твари — мы изгоняем их прочь. Кто осмелился бы путешествовать по дорогам, кто чувствовал бы себя в безопасности дома или в поле, кто мог бы спокойно спать у себя в постели, если бы дунаданы предавались сну или сошли в могилы? И все же мы слышим слова благодарности реже, чем вы. Путешественники провожают нас хмурыми взглядами, крестьяне наделяют презрительными кличками. Для одного толстяка, что живет в дне пути от чудищ [216], единственно от вида которых у него остановилось бы сердце и которые с легкостью сотрут его селение с лица земли, стоит только нам ненадолго снять стражу, — так вот, для этого толстяка я — подозрительный проходимец, «Бродяга–Шире–Шаг»… Но мы не хотим ничего менять. Когда простой народ беззаботен, когда ему нечего бояться, он остается свободным, а это главное. Мы скрываем свое истинное лицо, чтобы не нарушать хода вещей. К этому мы призваны, и следуем этому призванию неуклонно, хотя за эти долгие годы многое поросло травой. Но мир снова меняет лицо. Бьет новый час. Отыскалась Погибель Исилдура, и битвы не избежать. Меч будет перекован, а я приду в Минас Тирит.
