Виктор Исьемини - Предчувствие весны
— Мною задержаны подозреваемые в убийстве… — последовал список арестантов с указанием возраста, цехов, в которые входят обвиняемые и прочих подробностей. — Арестованные полностью признали свою вину.
Обвиняемые зашумели в своем углу, гремя цепями. Сенешаль поднял руку, призывая к тишине.
— Значит, сознались полностью… все четверо… А скажи-ка, накануне в «Золотой бочке» была драка, верно? И били одного из обвиняемых?
— Точно так, вон того, из цеха ткачей. Да он же еще поклеп возвел на покойного, будто тот деньги украл.
— Так… — сенешаль уставился в потолок с глубокомысленным видом. — А кто же украл-то деньги?
— Так вон тот, кабатчик-то, и украл!
— Точно?
— А больше некому, — белобрысый развел руками. — Ну, не сам, конечно, слуги помогли.
Снова по залу покатился, нарастая, шум. Сенешалю пришлось говорить громче.
— Выходит, накануне эти четверо передрались, у одного остальные деньги стащили, и тут же они вместе на убийство пошли? Что молчишь? Отвечай! Ты же убийц разоблачил, признания у них принял?
Стражник опустил голову. Стало тихо. Мало-помалу снова начался гул приглушенных голосов. Судья покачал головой.
— Ладно, ступай. Мастер Гертель, поди-ка сюда.
Белобрысый присоединился к охране в углу, а на подиум взошел другой стражник с тонкими, едва пробившимися усиками.
— Убийство ты первым заметил, верно? И тревогу поднял?
— Точно так, ваша милость.
— А скажи-ка, когда убиенного утром нашли — в комнате порядок был? Или все же следы побоища?
— Видно, что драка была, стул опрокинули, лампу на пол уронили. Опять же, покойный с мечом был. Выходит, отбивался.
— Отбивался, — повторил сенешаль. — А почему же он дверь отпер-то? Неужто чужой человек на ночь глядя явился, да что человек! Четверо! И убиенный сам их впустил? А потом бился с ними, и никто не слыхал? А? Вы же в одном доме были, перегородочка тоненькая. Если четверо на одного напали, а тот мечом отбивается — значит, шум должен быть? Крики? Верно?
Парень с усиками тяжело вздохнул и ответил:
— Я, ваша милость, в ту ночь в дозоре был. При воротах. Поутру смена вовремя не явилась, так я возвратился — и увидал.
— А остальные спали?
— Спали, ваша милость. Покойный прежде первым поднимался, всех будил и смену к воротам отправлял.
Сенешаль встал и двинулся, сопровождаемый Гертелем, в угол. Горожане следили за перемещением. Многие приподнимались, чтобы лучше видеть. Снова начались разговоры, сперва в задних рядах, где было плохо видно, что происходит, потом ближе и ближе к подиуму. Сенешаль с минуту разглядывал арестованных. Белобрысый переминался с ноги на ногу рядом.
— Значит, вот этот ткач, по-твоему, убил старика? За пару медяков, да? Или вон тот почтенный владелец доходного заведения? За гроши решился смертный грех на душу принять? Да еще вместе с работниками? Хм, впервые вижу хозяина, который настолько наемным батракам доверяет. — Говорил сенешаль громко и внятно, шум сразу стих, зал ловил каждое слово судьи. — Я вот думаю, кому какая выгода от смерти старика?
Рассуждая, сенешаль как бы невзначай натянул перчатку, усиленную металлическими заклепками по наружной стороне.
— Кто больше всех от убийства выиграл? — сенешаль обернулся к белобрысому.
Стражник потупился, и тут сенешаль резко влепил ему в живот кулак. Солдат захрипел и согнулся, судья выхватил из ослабших рук копье и ударил по колену. Белобрысый с воем покатился на пол, на него кинулись Гертель и двое латников, приехавших накануне с сенешалем. Скрутили, поставили на ноги. Остальные солдаты глядели на происходящее с удивлением.
— А теперь послушай, что мне в голову пришло. Старика ты убил. Тебе от его смерти больше всех выгоды. Он тебя впустил ночью. Чужому не открыл бы, а тебя впустил. Меч он успел схватить, но и ты был вооружен. Ты не ткач и не кабатчик, ты оружием владеешь, да еще напал внезапно.
Белобрысый попытался возразить, но сенешаль несильно, но резко ударил копейным древком по губам, парень со стоном отшатнулся, но его держали крепко.
— Молчи, когда судья решение выносит, — отрезал сенешаль. — Сам решил в городе главным заделаться, начальник стражи тебе мешал. Тогда убил старика, схватил первых попавшихся, признания из них силой выколотил. Ты уже и взятки брать начал, мне все известно. За каждый кусок, который родня невинным в темницу передавала, последнее с добрых людей драл. Свидетелей опросить?
Затем прошел на подиум и сел на стул.
— Оглашаю решение суда. Именем благородного и могущественного господина ок-Дрейса, сеньора и повелителя… виновным в убийстве признается сей недостойный. Ткача и хозяина постоялого двора «Золотая бочка» с работниками — освободить. Как невиновных и полностью оправданных.
Горожане разразились радостными криками.
ГЛАВА 43 Ливда
Хромой с Тротом решили, что встречаться им следует как можно реже, поскольку всем известно: меняла прежде был близок с Эрствином Леверкойским. Но теперь они знали, где отыскать друг друга в случае необходимости. Обсудив предварительно детали, новые знакомцы расстались. Из «Шпоры сэра Тигилла» Хромой отправился домой. Заведение он покинул, воспользовавшись черным ходом, выводящим через кухню в проходной дворик, по дороге приглядывался и пару раз применил нехитрые трюки, позволяющие обнаружить слежку. Никого.
У двери собственного домика меняла остановился и вытащил ключ. Вставил… и почувствовал: в замке ковырялись, но отпереть не смогли, охранное заклинание потревожено. На людной улице среди бела дня не очень-то поработаешь с чужим замком — значит, можно предположить, что незваный гость возвратится ночью… если его интересует бедный домик в переулке Заплаток. Если же его интересует не дом, а хозяин, то меняле следует соблюдать осторожность, поскольку следил за ним незнакомец достаточно ловко.
Хромой обошел дом и проверил окна — непохоже, чтобы здесь кто-то орудовал. Потом подозвал соседского мальчишку и расспросил, не топтался ли под дверью чужой? Вроде, проходил какой-то дядька, невысокий такой. Лица пацан не разглядел.
— Ну, ладно, — кивнул меняла, — если я ему нужен, придет позже, или в лавку заглянет. За водой сбегаешь?
Хромой отпер дверь и вручил пацану ведро, стоявшее у входа. Тот умчался к колодцу. Меняла вошел и огляделся. Присутствия чужаков не ощущалось. Хромой еще раз проверил запоры и заклинания на окнах, потом протиснулся между стенкой и кроватью. В стене был тайник, там хранились мелкие деньги и кое-какая колдовская снасть. Туда меняла переложил мелочь, которую притащил из лавки, и присел. Осторожно приподнял кровать, сдвинул в сторону. Под половицей, обычно прижатой кроватью, находился еще один тайничок. Хромой снял охранное заклинание и извлек стянутый тесьмой мешочек — деньги, которые вручил Эрствин. Уложил половицу, возвратил кровать на место. Вскоре в дверь постучали, вернулся соседский мальчик с полным ведром. Хромой вручил ему грош и попросил приглядывать за домом. Вдруг, вернется этот, давешний.
