Ольга Денисова - Черный цветок
- И где он сейчас? Как он живет?
- Он здесь, в Урде. Только он не может сам прийти, он ранен и пока не встает. А я не на занятия пришел, мне надо у вас спросить кое-что.
- Напрасно. Мне показалось, что ты очень способный ученик. Ты изучал математику?
- Ничего я не изучал. Мне надо спросить только…
- Ну, спроси.
- Нет, это долго. Я так просто не могу. Я должен спросить вот про эту вещь, - Есеня оглянулся на дверь и посмотрел по сторонам: ученики бегали по саду, как малые дети, и кидались снежками, их было видно в окно. Он вытащил медальон из-под рубахи и показал его Остроуму.
Лицо Остроума изменилось: сразу стало серьезным, удивленным, может быть - испуганным.
- Я знаю, что это за вещь… - тихо сказал он. - Спрячь. Ты можешь подождать до конца занятий? Полтора часа примерно.
- Конечно.
- Послушаешь - может быть, тебе понравится. Арифметика - это как раз для тебя.
Ничего интересного в арифметике Есеня не видел. После того, как Улич показал ему счет в столбик, арифметика представлялась ему законченной наукой. Но выяснилось, что и там есть где развернуться: на занятии изучали дроби. Сначала Есеня ничего не понимал, но быстро сообразил, о чем речь, и очень удивился, узнав, как легко можно обращаться с дробями.
После занятий ученики быстро разбежались, а Есеня долго смотрел на доску и шевелил губами - решал в уме задачу, которую учитель задал им на вечер.
- Сто тридцать четыре получится, - наконец сказал он, и Остроум довольно покачал головой:
- Здорово. Держать в голове столько цифр!
- А я не держу их в голове. Я считаю по очереди, и тогда надо помнить только одно число.
- Если бы ты учился, из тебя вышел бы редкий ученый.
Есеня довольно хмыкнул и проворчал:
- Была нужда…
На самом деле, он уже понял, что учебу представлял себе неправильно. И если бы не медальон и не желание вернуться домой, он бы подумал о том, чтобы здесь остаться. Ненадолго. Просто попробовать.
- Пойдем, - кивнул ему Остроум, - поговорим не здесь.
Учитель привел Есеню в жилую часть дома, которая, в общем-то, оказалась совсем обычной. Кухня, где у печки возилась худая высокая женщина в смешном чепце, и три комнаты, в одной из которых Остроум и усадил Есеню за стол. Нормальная комната, побогаче, чем у них дома, но с гостиной доктора Добронрава сравнить нельзя. Пол дощатый, стены беленые, разве что вместо лавок - стулья, и скатерть на столе не льняная, а гладкая и тонкая, вроде шелка. А еще на одной из стен снизу доверху прибиты полки, на которых стоят книги. У отца тоже было две книги: азбука, по которой он учил детей читать, и толстый лечебник, который Есене пришлось прочесть от корки до корки, - он не запомнил оттуда ни слова. Книги с тех пор вызывали у него стойкое отвращение.
Есеня вспомнил, какая тоска охватывала его, когда отец доставал книги из сундука, чтобы усадить его за урок. Занимались они на кухне, за обеденным столом, обычно часа два подряд, и ничего длиннее и скучнее этих часов в жизни у Есени не было. Иногда он нарочно старался довести отца, чтобы тот рассвирепел и ушел из кухни, хлопнув дверью, а иногда, особенно под конец второго часа, на самом деле не мог сообразить, что от него требуется, и, получая по затылку, чувствовал себя несправедливо обиженным и несчастным.
Неожиданно это воспоминание больно его кольнуло - какой он был дурак! Звягу и Сухана родители грамоте не обучали вообще, а отец хотел, чтобы все его дети умели читать. Он… может, он и был ущербным, но он хотел им только добра. Он просто не умел, не чувствовал. Как Полоз сказал? Обрубок души? Есене вдруг стало жалко отца до слез, и собственные выходки показались ему злобными и жестокими. Отец ведь их любил: и Есеню, и девчонок. Как умел, но любил.
- Выпьешь чаю с сушками? - спросил Остроум.
Есеня пожал плечами. Наверное, стоило отказаться, но он не устоял: от каши с постным маслом и мучной болтушки его давно воротило с души. Пил он в доме Улича только воду или кипяток.
- Рассказывай, - Остроум сел за стол напротив, на секунду заглянув на кухню, чтобы попросить принести чай. Женщину в чепце звали странно: Юлдус. Есене это имя показалось какой-то обидной кличкой, но в чем его смысл, он не разобрался.
Есеня начал честно рассказывать, как к нему попал медальон, но когда женщина вошла в комнату, замолчал и уставился на нее, открыв рот. И дело не в том, что лицо ее было слишком смуглым, и не в черных, словно вороново крыло, бровях и ресницах, и не в глубоких карих глазах, - на лбу женщины красовалось клеймо в форме положенной набок петельки, похожее на рыбку с тупым носом и хвостом.
Женщина молча поставила на стол поднос с двумя большими чашками, с сахаром в маленькой аккуратной мисочке и целой связкой блестящих сушек, посыпанных маком, и так же молча вышла, прикрыв за собой дверь.
- Что тебя так удивило? - Остроум подвинул к нему чашку. - Ты никогда не видел женщин с востока?
- Она… - прошептал Есеня, - она невольница?
- Тебе это кажется неправильным?
- Не знаю… - Есене не хотелось говорить Остроуму, что он на самом деле об этом думает.
- Не бойся, она довольна своей судьбой. Она ни в чем не знает нужды.
- И… и вы можете ей приказать сделать что угодно? Наказать? Продать?
- Тебе кажется, что раб - это нечто вроде домашнего животного? Это не так. Я привязан к Юлдус, она - близкий мне человек, мы часто беседуем по вечерам, и уж конечно я никогда не наказываю ее.
- Я тоже люблю Серка… - пробормотал Есеня.
- Серка?
- Серко, наш конь. И я тоже с ним иногда разговариваю.
- Это немного не то. Ведь она человек. И живется ей намного лучше, чем некоторым женам при сварливых мужьях.
- Тогда почему вы ее не отпустите? Может, она бы хотела быть свободной?
- Если бы я отпустил ее на свободу, она бы умерла от голода и холода. Я думаю, она бы не ушла.
- Да, Серко тоже на свободе умер бы от голода и холода, - проворчал Есеня, - поэтому он, если потеряется, всегда возвращается домой…
- Тебе трудно это понять, эти люди устроены не так, как мы! А тем более - женщины.
- Как мы? Я думаю, все люди устроены одинаково. Просто… одни ущербные, а другие - нет. И Полоз говорит, что они ущербные не от рождения, их такими делают нарочно! Чтобы ими можно было управлять.
- И поэтому ты хочешь открыть медальон? - улыбнулся Остроум.
- И поэтому тоже!
Когда Есеня рассказал наконец, как был ранен Полоз, Остроум привстал и начал говорить о том, что найдет врача, лучшего в Урде, и если у них срезали кошелек и теперь нет денег, он готов за это заплатить. Но, едва услышав, что они живут у Улича, сразу успокоился и сказал, что лучшего врача в Урде не найти ни за какие деньги. Но все равно полез за кошельком и начал совать Есене целую горсть серебреников.
