Джал Халгаев - Книга Мёртвых
— Чего?
Она кивнула за столик, возле которого и ошивался наш заблудший «дружок».
Ага, вон оно что. Братья Вороны собственной персоной, чтоб их черти драли! Один низенький (его-то я опасался больше всего: поговаривают, стреляет он отлично, а у меня с собой только ножи), другой здоровый как бык, а третий буравил меня взглядом голодного матерого волка.
Месяца эдак три назад я бы покрылся мурашками, а сейчас ничего, даже интересно.
— А я вот хотел познакомить тебя с моими новыми друзьями, — Бастин улыбнулся. Вот в чем собака зарыта, псина ты паршивая! — Помнишь, ты мне сломал три пальца на левой руке? Они почти зажили…
Все посетители взирали на нас с неприкрытым удовольствием. Конечно, не каждый день здесь кончают человека. А если я не справлюсь по-быстрому, прикончат они меня однозначно. Даже хозяин не будет против: отношения с главами местной банды куда важнее одного меня.
— Здравствуйте, господа, — я склонил голову в приветственном жесте. — Для вас двери этой таверны всегда открыты, а вот вашего… друга придется выпроводить. Он нарушил правила этого заведения.
Низенький улыбнулся.
— Понимаю. И полностью поддерживаю ваши суждения, господин Дастин. Правила есть правила.
— Что?.. — казалось, эта крыса сейчас проглотит язык. — Вы же обещали!
Что они там ему обещали, он рассказать не успел. Я подошел к нему, схватил за шкирку и потащил к двери.
— Прогуляйся, Бастин. И прими наконец ванну!
Шут с визгом полетел на землю.
Понимаю, обходился я с ним прескверно, но с такими по-другому никак.
— Чтоб ты сдох! — напоследок пожелал мне Бастин и, сплюнув, ушел по дорожке в город, громогласно извергая ругательства.
Ага. Что-то слишком быстро все закончилось. В прошлый раз эта немочь нарвалась на драку и после первого же удара в челюсть трусливо убежала, поджав хвост. А сейчас гляди-ка, просто ушел, даже рожу не подставил…
Я оглянулся. Братья Вороны внимательно за мной наблюдали, спокойно попивая свое пивко и о чем-то тихо переговариваясь. Чего это им от меня надо?
Вздохнув, я поправил шляпу и решил заняться своими прямыми обязанностями — к великому разочарованию Хромого.
Моя ночная посетительница меня сегодня несказанно удивила. Она явилась спустя пару часов после того, как я заснул, и сначала что-то невнятно бормотала, и ее слова эхом разносились по темноте.
Потом она попросила:
— Скажи мне свое имя, Дастин.
— Не хочу тебя разочаровывать, но ты только что его произнесла.
— Я хочу услышать твое истинное имя, Дастин. Что, как не оно, отражает душу человека?
— Истинное имя? Я без понятия про эту чушь, так что оставь меня в покое.
И она мне показала. Показала меня самого только со стороны. Я наблюдал, как бреду по какой-то старой пыльной дороге к большому чугунному фонарю и стремительно старею. Вот уже моя кожа обращается в сухой пергамент, черные волосы оборачиваются серебристой сединой, и глаза становятся стеклянными, далекими.
Я бреду вперед и выдыхаюсь. Падаю на одно колено, затем обрушиваюсь на землю лицом вниз, и плащ оседает. Под ним больше ничего — только прах.
— Вот что тебя ждет, если не поможешь мне, Дастин. Я уж об этом позабочусь.
Я сконцентрировался и огородился от ее влияния.
Заснуть я больше так и не смог: перед глазами мелькал я сам, постаревший на тысячу лет.
Чмокнув Линду в основание шеи, я тихо поднялся с кровати и стал одеваться. Я уже выходил из комнаты, как вспомнил про свои стилеты и вернулся за ними: осторожность никогда не повредит.
Луна выглядела просто потрясающе. Несколько секунд я даже подумывал разбудить Линду и прогуляться вдоль берега реки, которая сейчас серебристой змейкой струилась вниз к большой зеркальной глади озера, но потом передумал.
Мое сердце болело. После Тизы я и не думал, что захочу кого-нибудь еще, а тут такая оказия — черт ногу сломит.
Потом подумал про Дубца. Тот сейчас точно не спит, так может заглянуть к нему да прихватить немного ослиной мочи? Пожалуй, единственное, что старый леший любит в людском роде после хорошего оружия — выпивка.
Хотя нет, обламывать ему свиданьице тоже не хотелось.
В итоге я направился — как вы думаете, куда? — к местному кладбищу. Что поделать, я с детства любил погулять меж надгробий в одиночестве и полном покое. Обстановка способствовала.
Там я проводил много времени. Пожалуй, даже больше, чем уделял сну.
Больше всего меня интересовали самые первые надгробия, которые сейчас угрюмо возвышались над более новыми памятниками такими большими махинами — часто с изображением ангелов и прочих летучих тварей.
Я вспомнил Немертвого. В последний раз, когда мы с ним встречались, у него были кожистые крылья — огромные черные полотна как у летучей мыши.
Усевшись под очередным ангелом, я покопался в карманах плаща и выудил маленькую флягу с любимым вином. Так как денег было не так уж и много, приходилось экономить на всем. Даже, черт возьми, на выпивке, в которой я так нуждался. Ну, ничего, вот накопим небольшую сумму, там уж и гульнем.
Немертвый…
Я сжал саднящие виски. В голове ужом вертелась важная мысль, а я все никак не мог ее уловить. Я с болью припомнил свою покойную беременную невесту. Она погибла. А как же ребенок? Неужели он и есть Немертвый? Или я ищу связи там, где ее нет?
Спина похолодела.
Ладно. В конце концов, он хочет меня убить, и он нежить, а значит никак не может быть моим сыном. Ответственность лежит не на мне.
Это одно дело. Совсем другое — понять, как его победить. Он же чертов Немертвый! Как убить мертвеца? Я подумал, что бы ответил Дубец.
— Учиться, шкодник, и еще раз учиться. Если ты один раз подставил мне подножку, это не значит, что какая-нибудь тварь без моей к тебе сердобольности ее в следующий раз не отгрызет.
А чтобы учиться, нужны годы. За все эти месяцы я вряд ли мог считаться хорошим воином. Припомнить, опять же, нашу последнюю встречу — я не смог сделать ничего. Повезло, что на мою защиту встала банда разбойников при караване. С дуру они подумали, что тварь пришла за ними.
Так что же делать? Неужели все время бежать?
Я вздохнул. Сейчас все равно ничего не выяснить, а гадать — вредно для моих расшатанных нервов.
Вот только когда я выясню, кто создал Немертвого, и найду свою ночную любительницу снов, и тому и другой достанется прилично. А если оба — одно и то же лицо, тогда все просто прекрасно, сраный Холхост!
Может, это связано еще и с войной… Нет, хватит, доконали.
Сняв с головы шляпу, я откинулся на холодный могильный камень и стал думать. Занятие у меня, знаете ли, такое — думать.
