Уильям Моррис - Воды дивных островов
На четвертый день проехали они не так много, чтобы добраться до Града Пяти Ремесел, но провели ночь под открытым небом в долине у возвышенности среди холмов, о которой поминал Джерард. Заряночка пробудилась спозаранку, и растолкала своих спутников; они сели на коней, и поскакали вверх по склону, преградившему им путь, и вскорости оказались на самой вершине. Тут Заряночка громко вскрикнула от радости при виде дивного края, что открылся ее взору, при виде белокаменных стен и башен огромного города, по сравнению с которым Гринфорд казался совсем крошечным.
Затем спустились они вниз, к пастбищам, и, едва миновал полдень, вступили под своды городских врат, и снова подивилась Заряночка, глядя, сколько разных людей снует туда-сюда по улицам, и толпится на рынке: торговцы, и воины, и ремесленники, и городская знать; и, по чести сказать, слегка сжалось у нее сердце, и показалось ей, что куда как непросто будет иметь дело с таким количеством народа: ведь пройдут они по правую ее руку и по левую, и даже не заметят, что есть она на свете.
Как бы то ни было, Джерард, что хорошо знал город, привел девушку к богатому постоялому двору, где и она, и ее спутники разместились со всеми удобствами. Тотчас же, не успев снова побывать на улице, принялась Заряночка разбирать изящное рукоделие, что привезла с собою, и рукописи тоже, и заканчивать то, что оставалось незаконченным. И послала она Джерарда и его сыновей узнать, где находится рынок для такого товара, и позволят ли ей торговать там, или в каком-либо ином месте; и Джерард отыскал здание гильдии вышивальщиц. Глава гильдии принял гостя учтиво, когда услышал, что в город приехала искусная мастерица, и дал ему понять, что никто из промышляющих ремеслом такого рода не имеет доступа к рынку, кроме как с разрешения гильдии помянутого ремесла; но, сказал он, гильдии щедры и учтивы, и не в их привычках отказывать в помянутом разрешении, коли работа и впрямь хороша и добротна; и повелел он Джерарду передать своей госпоже, что лучше бы ей принести образчики своего рукоделия в здание гильдии как можно скорее. Засим на следующий же день Заряночка отправилась туда, и встретилась с главой гильдии, человеком пригожим и статным лет сорока пяти, каковой с первого же мгновения воззрился на гостью во все глаза, как если бы полагал, что недурной это способ провести время. Девушка разложила перед ним свою работу, и хотя непросто было главе гильдии оторвать глаза от самой Заряночки, однако когда поглядел он на вышивание чужестранки, нашел он его лучше лучшего, и сказал ей так:"Дева, вижу я пред собою то, за что станут платить большую цену знатные лорды и леди этого края, и богатые бюргерши, а в особенности же высокопоставленные прелаты; и все, что наработаешь ты, обратится для тебя в золотую монету; а теперь, когда увидел я, какова ты, порадуюсь я умножению твоего состояния. Но как бы усердно не трудилась ты, рук-то у тебя всего одна пара, хоть и дивные это руки, да пара всего одна". Тут глава гильдии резко замолчал, ибо и впрямь не сводил глаз с рук девушки, сожалея, что взору открыты только запястья, так что едва осознавал, что говорит. Засим покраснел он и молвил:"Воистину знаю я, что никакие другие руки, кроме твоих, не смогут такого вышить, и рисунка такого не начертят. Но тебе понадобятся служанки, чтобы дом обставить (ибо сей могучий старец вряд ли к тому сгодится); и ученицы тоже, дабы помогали тебе в работе; коли захочешь, я сыщу для тебя самых лучших. Скажу более: хотя наверняка я знаю, что ни одна женщина в мире не обращается с иглою так, как ты, однако приходит сюда порою средних лет женщина, измученная невзгодами, богобоязненная, кроткая и добрая, и, клянусь святой Люсией! - теперь, как гляжу я на тебя снова, думаю, что походила бы она на тебя, кабы была молода, и свежа, и исполнена сил, как ты. Так вот говорю я, что вышивание этой женщины, как это не удивительно, отчасти сходно с твоим, и работа ее казалась нам превосходной до тех пор, пока я не увидел твою. Тем самым зарабатывает она на жизнь весьма прилично, ибо прилежна и усердна; но не лежит ее сердце ни к тому, чтобы взять учениц, ни к тому, чтобы войти в гильдию, а обе эти возможности открыты как ей, так и тебе, прелестная дева. Теперь же, коли захочешь, присоветую я ей вступить в нашу гильдию заодно с тобою, а затем можете вы обе взять себе по три ученицы, и откроете в нашем городе хорошую школу, и гильдия наша весьма тем прославится, ибо подобной работы не сыскать во всем мире. Что скажешь на это?"
Заряночка от души поблагодарила своего собеседника, и ответила согласием, и подумала про себя, что такого рода дело займет и руки ее, и мысли, и утишит горе ее сердца, и поможет скоротать время и дожить до тех пор, когда, может статься, воскреснет в ней надежда.
Тут продолжил глава гильдии:"Еще одно остается обсудить, а именно, жилье для тебя; коли захочешь, я найму для тебя дом на улице Вышивальщиц, дом весьма богатый. Правду скажу: этот самый дом принадлежит никому иному как мне, засим вправе ты счесть, будто говорю я тебе об этом ради собственной выгоды; может, оно и так (тут он покраснел), но вот еще что прими во внимание: коли у тебя нехватка с деньгами, так я позволю тебе жить под моим кровом бесплатно, пока не заработаешь ты более, чем достаточно, чтобы со мною рассчитаться".
Заряночка снова учтиво поблагодарила собеседника, но дала ему понять, что в деньгах недостатка не испытывает; и тут же ушла, весьма довольная, хотя показалось ей, что помянутый глава гильдии чуть более любезен, чем хотелось бы. На следующий день сей достойный пришел за ней на постоялый двор, и без долгих проволочек отвел в дом на улице Вышивальщиц, и нашла девушка, что дом радует глаз, и снабжен в изобилии всем, что для жизни нужно; и тут же принялась она за необходимые приготовления.
Вступление Заряночки в гильдию вышивальщиц назначили на следующую неделю, а днем раньше помянутый глава явился к Заряночке. По чести говоря, начиная с первой их встречи всякий день заходил он повидаться с нею под тем или иным предлогом, но всегда вел себя с девушкой учтиво, и держался с достоинством и просто. В тот день привел он с собою искусную рукодельницу, дабы показать ее Заряночке; девушка радостно приняла гостью, и мастер Якоб оставил их одних.
Помянутая женщина и впрямь выглядела измученной и постаревшей, однако же на вид никто не дал бы ей более сорока пяти зим, даже с первого взгляда; была она высока и хорошо сложена, с точеным лицом и густыми волосами, что с возрастом нимало не поредели. Глаза незнакомки смотрели по-доброму, словно готова она была полюбить любого, кто обойдется с нею приветливо. В лице ее читалась кротость, и, пожалуй, даже излишняя, так что казалось, будто либо напугали ее порядком некогда, либо изрядно тиранили.
