Александр Лайк - Закат империй
— Интересный у вас подход, — оценил воин. — И в чем-то вы правы. Сон! Тебя вправду оттаскивать придется, или как?
— Я сам отойду, — неохотно сказал рыцарь. — Секундочку еще, Рен. Секундочка у нас есть еще?
— Вам, сударь, не рубин нужен, — доверительно сказал продавец. Яхонт, конечно, именно яхонт, это вы правильно понимаете. Только не рубин. Рубин вместе с силой злость возбуждает, от рубина крови хочется, а вам, сударь, этого не надо. Вы вот сюда взгляните.
Он вынул из другой лунки густо-синий небольшой камень.
— Сапфир, сударь, из Дайрета. Добыт давно, еще в позапрошлом веке. Потому гранен просто, тогда ведь многофасеточных корон не делали. Но с большим умом и пониманием гранен, все лучшее сохранили и украсили. Павильон неглубокий и с калеттой, и калетта большая, а то ведь нынешние все на шип норовят свести, говорят, игра лучше, а что игра? Игра — она игра и есть, а вот глубина краски без калетты не та. В короне четыре грани всего, да хорошо положенные, наклон правильный, площадка крупная. Его хоть куда — и в рукоять вставить можно, и на груди амулетом носить, и для фибулы хорош, и для перстня. А сапфир даст терпение, гнев отгонит и поможет великому спокойствию и сосредоточению. Это камень надежды, сударь, надежды, которая всегда сбывается. Берите, верное слово говорю.
— Простите, сударь, — вмешался воин, — я не спрашиваю, сколько он стоит, но предупреждаю, что таких денег у нас с собой заведомо нет. Идем, Сон. Иначе они точно замкнут свой дурацкий круг.
— Вы, извините за дерзость, собрались участвовать в поединке? — с тревожным удивлением спросил продавец.
— Не вижу причин делать из этого тайну, — сказал воин, словно споря неизвестно с кем. — Да, собрались.
Продавец глубоко задумался.
— Тогда берите камень даром, — вдруг сказал он решительно. — Берите, берите, вам он пригодится куда больше моего. И прямо сегодня пригодится. Берите, я сказал! Весь мир уходит на запад, а там золота много, целый океан золота, который я видел. Не удивляйтесь, но когда солнце садится в Океан, на Островах говорят — «расплавленная медь». Не знаю, не знаю, мне это всегда напоминало расплавленное золото, в котором скоро мы все утонем. Дурная профессиональная привычка. Чепуха. Не слушайте меня, благородные судари. Берите камень, рыцарь, и уходите! Только поскорее, пока я не начал жалеть о сказанном! Мне не понадобятся деньги в час Заката, но камни — это ведь как дети… Да принесет он вам счастье и удачу, сударь! Прощайте!
Продавец порывисто отвернулся, всем своим видом показывая, что продолжать разговор не намерен.
— Спасибо, сударь, — с робкой благодарностью сказал рыцарь. — Не знаю, как вас и благодарить… Да помогут вам боги, да осенят они вас своей благодатью!
Жрец вздрогнул, взглянул на рыцаря с немым изумлением, граничащим с благоговением, и почтительно поклонился продавцу. Тот по-прежнему стоял спиной к прилавку, гордый и взъерошенный, как воробей.
— Идем, — не терпящим возражений голосом сказал воин, схватил рыцаря за руку и повлек за собой к середине поля. Жрец подобрал подол хламиды и поспешил за ними.
— Знаешь, что в этом мире прекраснее всего, Рен? — спросил рыцарь, высвободив руку.
— Что? — воин и не подумал замедлить шаг.
— Клинки, самоцветы и кони. Как ты думаешь, отчего бы это?
Воин посмотрел на лукавое лицо своего спутника и захохотал.
— Посторонитесь, люди добрые, — негромко говорил жрец, уже пробираясь к веревкам. — Пропустите отважных соискателей, именем господним прошу.
Люди посильно расступались, придирчиво оглядывая новых претендентов. Воин явно не вызывал возражений, на рыцаря смотрели с жалостью. До веревок они добрались, сопровождаемые волной интереса и пикантными обсуждениями. Воин обернулся к жрецу.
— Подожди нас здесь, отче, — сказал он негромко. — Мы еще погуляем немного — потом. После поединка.
— Повинуюсь, мой господин, — так же тихо ответил жрец.
— Я не понял, ты их, что ли, действительно ждать собрался? — спросил у жреца сосед по толпе, немного косящий мужичок среднего роста. Так это ты сильно наивный, прости, святой отец. Я бы на твоем месте их благословил на прощание, да сразу стал молиться за их души. Потому как побьют их там обох, помяни ты мое слово.
— Пути господни неисповедимы, — не повышая голоса, сказал жрец и низко склонил голову.
— Проходите, отважные претенденты, — сказал совсем осипший глашатай со своего помоста и в последний раз поднатужился. — Вот, жители Хигона и гости наши, смотрите — последние претенденты вошли в круг! Круг замкнут! Сейчас в освященном шатре Ордена начнутся поединки испытания, а вы тем временем увидите мастерство лучших бойцов черной гвардии! Мечники и копейщики покажут вам свое непревзойденное искусство, но об исходе каждого из поединков в шатре вы будете оповещены незамедлительно!
Он утомленно спрыгнул с помоста, а на его место вскарабкался другой глашатай: тот, с низким и гулким голосом.
— Почтенные претенденты, разделитесь на тройки по своему усмотрению, ибо именно тройками вы будете входить в шатер! Приготовьтесь, милостивые зрители, ибо сейчас я объявлю имена первых соискателей!
В круге претендентов началось движение. Воин решительно протиснулся к помосту глашатая, снова увлекая за собой рыцаря.
— Простите, уважаемый, куда это вы? — тут же нехорошо возбудился богато одетый человек с отличным мечом на левом бедре, по виду — умбретский вельможа.
— Если вы хотите сказать, что все места в первой тройке заняты, благородный сударь… — начал воин.
— Именно это я и хочу сказать!
— …то я попросил бы вас именем господним уступить два места в этой незавидной позиции мне и моему спутнику. Право, сударь, вторым идти всегда лучше. Второй — не двадцатый, устать вы не успеете, а вот узнать, что там, внутри, происходит, и с каким результатом закончились первые бои — никак не помешает. Поглядите на меня, сударь. Я вижу, что вы можете приблизительно оценить уровень мастерства бойца даже беглым взглядом. Потому — не легче ли вам будет драться, уже зная, чем завершился мой вызов, сударь?
Вельможа задумался.
— Да, вы правы, — сказал он наконец. — Я уступаю вам свое место, сударь. Д'Онер, не будет ли вам угодно поступить так же?
Худосочный нортенийский воин, по виду — небогатый провинциал, просто сумрачно кивнул.
— Первая тройка собрана! — сообщил воин глашатаю, подныривая под веревку.
— Тогда назовите свои имена, чтоб возвестить о них народу, — сказал глашатай, сойдя на время с помоста.
— А безымянно у вас не сражаются? — удивился воин.
