Владимир Кравченко - Клеймо Теней
Наутиэлю пришлось приложить немало усилий, чтобы не разорвать эти смехотворные цепи и не скрутить этому садисту шею. Но было слишком рано, и то, что король так надеется на сдерживающие Наута оковы, это даже к лучшему. Тем временем, король подошел к уже раскаленной жаровне и положил взятый прут в красные угли.
- А знаешь, я даже немного расстроен, что все сложилось именно так, - с напускной грустью вдруг сказал Хит.
- Я не уверен, что вы говорите правду, - все так же безразлично, как и до этого, ответил Наут.
- Ты приносил много пользы королевству. И это нельзя отрицать. Но все-таки ты прав, я солгал. Одни только боги знают, как давно я мечтал о подобном дне.
- Неужели вы так сильно меня боитесь? Если бы мне захотелось, то в один прекрасный день вас бы нашли мертвым в своей королевской постели.
- Я? Боюсь тебя? Не смеши мою корону. Ты всего лишь бельмо на моем глазу. Вот ты сидишь предо мной совершенно беспомощный, а я, как видишь, жив и здоров.
- Довольно символические слова, учитывая ваш недуг, - усмехнулся Наут, чем вызвал у короля дикую злобу.
- Хватит любезностей. Добро пожаловать в мой мир! - прошипел король и взялся за прут, который уже успел раскалиться докрасна.
Хит стал медленно приближаться к своему бывшему подчиненному, пытаясь заострить его внимание на покачивающемся из стороны в сторону железном пруте. Наут же отреагировал на это с холодным равнодушием, показывая, что никакие запугивания не сработают, и король не услышит ни единого слова мольбы.
Поняв, что его затея с устрашением провалилась, король грязно выругался, одним стремительным шагом приблизился к карателю и с силой вонзил тому раскаленное железо прямо в левый глаз. Обжигающий сноп боли взорвался у Наута в глазнице. Подавив первый порыв закричать, каратель только улыбнулся, чем еще больше раззадорил короля. Через мгновение та же участь постигла и правый глаз Наутиэля и, пережив очередной приступ всепожирающей боли, он погрузился в кромешный мрак.
- Познакомься с темнотой. Она теперь твой вечный спутник, - прошипел король, после чего лязг метала по камню дал карателю понять, что прут был отброшен куда-то в сторону.
Дальше у Наута не было возможности видеть, что именно с ним делает Хит. Но вспышки боли в разных местах его тела давали примерное представление. Сначала ему хотели переломать пальцы на оставшейся руке, но, видимо, клещи не смогли справиться с алмазной костью, так что палачи снова взялись за огонь. Ему загоняли раскаленные иголки под ногти, вставляли сухие камышники по всему телу, после чего поджигали их, вставляли пропитанные серой гвозди, и таких пыток было еще целое множество.
В завершение ему засунули один из углей жаровни прямо в рот, начисто сжигая все, что там находилось. Наут сдержал свое обещание и не проронил ни единого крика, перенося все эти многочисленные пытки. Более того, за все это время он даже ни разу не поморщился, заставляя Хита просто сходить с ума.
- Завтра тебя растворят в кислоте. Советую тебе хоть немного отдохнуть, - уставшим голосом произнес король после нескольких часов непрекращающихся пыток.
Ответить Наут ничего не мог, так как полость рта все еще не успела регенерировать. Карателю приходилось приложить много усилий для того, чтоб вынести всю принесенную ему боль и заставить свое тело не реагировать на повреждения. Но до завтрашнего дня все раны уже должны были исчезнуть, разве что новым глазам потребуется чуть больше времени, чем у него есть. А жаль, ведь он так и не сможет увидеть то, что задумал совершить.
- Бросьте его обратно в темницу, - сказал кому-то Хит, после чего раздались быстро удаляющиеся шаги, а потом скрип открывающейся двери пыточной.
Наута спешно отвязали от стула с иголками, подхватили под руки и куда-то потащили. Через некоторое время его грубо бросили на каменный холодный пол старой камеры и оставили в одиночестве. Наконец, когда рядом никого не было, Наутиэль мог издать жалобный стон. Переносить все эти издевательства оказалось гораздо труднее, чем он думал. Развалившись на холодных камнях, он впитывал эту прохладу каждой клеточкой своего воспаленного тела.
Примерно через час боль начала отступать. Через пять часов раны на его теле полностью исчезли, и только два темных провала на месте глаз оставались напоминанием о пережитых пытках. А через десять часов с того момента, когда его снова кинули в эту камеру, вдалеке раздались тяжелые шаги.
"Пора. Настало время отдать свой последний подарок для всего орианского народа", - про себя подумал Наут и не смог сдержать улыбку.
Дверь его камеры резко распахнулась, и его вновь заковали в цепи, лишая возможности свободно двигаться. Когда с этой процедурой было покончено, его подняли с пола и толкнули в спину, приказывая идти вперед. Не видя дороги, Наут передвигался очень медленно, чем заставлял злиться провожатых. И вот, когда с путешествием по коридорам подземелья было покончено, Наутиэль почувствовал свежий воздух улицы. Еще через некоторое время он услышал шум толпы, явно пришедшей посмотреть на его казнь.
Преодолев ступеньки, ведущие на эшафот, он оказался прямо перед огромной толпой народу, выкрикивающей всякую похабщину в его адрес. Полетели редкие гнилые овощи, но как только на помост поднялся король, обстрел тут же прекратился, и шум практически полностью стих.
- Не знаю, как тебе удалось выглядеть так, как будто ты был на каникулах в деревне, а не в пыточной, но теперь тебе это точно не поможет, - зло произнес король, останавливаясь рядом с приговоренным.
- Не переживайте, секрет лечения таких ужасных ран уйдет со мной в могилу. И знаете, если бы у меня было больше времени, то вы бы смогли насладиться ужасом, плещущимся в моих глазах, - широко улыбнулся Наут, показывая, насколько сильна его воля.
- Недолго тебе осталось зубоскалить. То, что было вчера, это всего лишь разминка перед сегодняшним представлением.
- Удивите меня.
- Цепляйте, - сказал куда-то в сторону король, после чего отошел на несколько шагов.
Подошедший сзади человек зацепил массивный крюк за цепь, которой были скованы руки карателя. Как только крюк надежно зацепился, Наут почувствовал, как отрывается от земли, взмывая в воздух. Подъем практически сразу прекратился, и теперь, как каратель мог судить, он висел примерно метрах в четырех над землей.
- Граждане Оруса! - тем временем заговорил король. - Вам всем известно, зачем мы здесь сегодня собрались. Нет слов, способных передать ту боль, которую я испытываю от предательства своего верного слуги. Но он показал мне, что не на секунду не стоит забывать о магической скверне, угрожающей нам из песков, - хорошо поставленным голосом обратился Хит II к народу.
